- А то что? – хохотнул наемник и его лапа, огромная такая, горячая и мерзкая оказалась у меня под юбкой. – Я тебя сейчас прямо здесь оприходую, чтобы далеко не ходить, - и захохотал. Мерзко так, отвратительно.
Я дернулась, попыталась вскочить, но его пальцы больно впились в кожу. Значит, по-хорошему не получится. Быстро оглядевшись по сторонам, поняла, что товарищи этого вот индивида помогать мне точно не собираются, хозяин трактира так и вовсе сделал вид, что ничего особенного не происходит, немногочисленные посетители старательно отводили глаза. Связываться с наемниками никому не хотелось. Выхода не было, все еще продолжая дергаться и пытаясь локтем отбиться от нахального мужика, лапа которого уже забралась под белье, я протянула руку и схватила глиняную кружку. Изо всех сил саданула ею по краю стола.
- Пусти, тварь, - прошипела прямо в ухмыляющуюся рожу наемника, прижимая осколок с острыми краями к его шее. – Пусти или, клянусь, всеми святыми, мое лицо будет последним, что ты увидишь.
В зале вдруг стало тихо. Так тихо, что я слышала, как заполошно стучит мое собственное сердце.
Наемник побледнел, сглотнул, но отпускать меня не собирался.
Мне было страшно, сердце билось рвано и сознание словно бы разделилось. Одна его часть замерла, пристально следя за происходящим, а вторая словно бы подернулась дымкой. И это сбивало с толка и заставляло еще больше бояться.
Приютские воспитанники, с которыми до сего дня мне приходилось драться – это совсем не то, что наемники, сильные, тренированные, безжалостные мужчины, привыкшие убивать. Полностью сосредоточившись на том мерзавце, пальцы которого до боли и синяков сжимали мое бедро, я совершенно упустила из вида его приятелей.
А они не растерялись. Один из тех, кто сидел на другом конце стола тихонько перебрался на соседнюю лавку, пользуясь тем, что я не смотрела по сторонам, и оказался как раз у меня за спиной.
Удар был настолько сильным, что мне показалось, будто голова раскололась на части. Перед глазами все потемнело, рот наполнился отвратительно-мерзким привкусом крови. Мою руку, ту самую, в которой я держала осколок глиняной чашки, схватили, сжали и заломили за спину. От боли, осколок я выронила.
- Сейчас я с тобой разберусь по своему, мерзавка! – прохрипел наемник и, схватив меня за волосы изо всех сил отшвырнул от себя.