И во дворе повисла совершенная, мертвая тишина. Через мгновение ее нарушил мелодичный звон серебряных пластинок, украшавших шлейфы и рукава жреческих одеяний. Жрицы, застывшие в немом почтении, зашевелились, подхватили лошадей под уздцы и повели прочь.
– Повелевающая мертвыми, – Сантэль с трудом заставила себя склониться перед верховной жрицей, в ней все еще жила гордость королевы, которая не давала ей склонить голову перед какой-то жрицей, ведь она все еще ощущала тяжесть корону.
– Да отложат боги твое прибытие в мои владения, – ответила та, иронично улыбнувшись.
В ее голосе звучала откровенная насмешка над бывшей королевой Элеана, отчего Стамиаль заскрипел зубами, но не посмел высказать свои возмущения вслух. Прекрасная и опасная Миргистлин Скайтераль, принцесса Элеана, которой не повезло родиться тогда, когда при смерти оказалась верховная жрица Хессель, потому ее отец был вынужден отдать дочь в Дахрат на место умершей, насмехались над Сантэль – низложенной королевой эльфов. Сестра Кириаля смотрела на рожденную в роду Гимер Вистар, как на пыль и грязь у ног своих, ведь та принадлежала к младшему роду и не смогла стать частью одного из старших. Не произнеся больше ни слова, верховная жрица Хессель развернулась и поплыла внутрь своего дворца, не удостоив брата бывшей королевы даже взгляда.
– Что с нашими лошадьми и моими воинами? – задал вопрос Стамиаль, как только они вошли в просторную и практически пустую гостиную.
Сантэль вздрогнула. Голос брата прозвучал в этой гулкой комнате, словно удар меча по щиту. Миргистлин улыбнулась. Это была жестокая и коварная улыбка, такая же, как оскал змеи, которая была вышита на ее одеяниях. Сантэль отвела взгляд, заскользив им по стенам и мебели. Комната была богатой и удобной: стены из светло-голубого мрамора казались чужеродными в этом мрачном, холодном городе; невысокий столик из теплой, желтоватой древесины и лимонного опала ломился от закусок и вин, которые жрица не удостоила даже вниманием; главной роскошью этой комнаты был свет – магический свет в закрепленных на стенах светильниках, но не такой, что заливал темные улицы Дахрата. Казалось, что сильный маг поймал пламя факелов и поместил в эти фонари с тончайшими стенками из горного хрусталя, где им предстояло вечно освещать комнаты верховной жрицы Хессель.