— Иду, — сказал он и прокашлялся, обнаружив, что голос его охрип.
Сэр Тизон сидел на открытом воздухе за дорожным дубовым столом и перебирал карты прилегающих земель. Услышав шаги, он лишь на секунду поднял голову, кивнул и снова опустил глаза на стол.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Тизон, когда Грегори приблизился к нему вплотную.
— Хорошо! — ответил Грегори тут же. Инстинктивно повёл плечом, проверяя ушибленный бок, и тут же скривился от боли.
— Рыцари Томас и Свон сопроводят тебя обратно в Бро.
— Но…
— Пленника вы возьмёте с собой. Его нужно немедленно доставить к сэру Генриху. И прежде чем ты продолжишь возражать — судьбу шотландца будет решать он.
Грегори насупился. Он не ждал, что дядя примет решение в его пользу — тут дело обстояло куда хуже, чем с сенешалем Тизоном.
— По крайней мере, его не убьют? — мрачно спросил он.
Сенешаль бросил быстрый взгляд на него и повторил ровным голосом:
— Судьбу пленника будет решать барон.
— Регент, — поправил Грегори ядовито.
Тизон ничего не ответил на этот выпад.
— Всё, — холодно закончил он. — Можешь взять лошадь убитого сэра Торвальда. И пленника повезёшь с собой.
Грегори мрачно кивнул и, развернувшись на пятках, направился обратно в шатёр.
Всю дорогу до замка пленник не приходил в себя. Не обращая внимания на ядовитые смешки рыцарей, охранявших его, Грегори осторожно усадил его в седло перед собой, будто девушку, и всю дорогу старательно придерживал голову Элиота, которая норовила съехать вдоль плеча и повиснуть у него на руке.
Тело пленника было тёплым, и от осознания того, что тот находится в его руках, хотелось улыбаться.
Мысль, что всё-таки не совсем он взял Элиота в плен, и если бы не сэр Тизон, то, скорее всего, сейчас это он лежал бы у Элиота на руках — если бы вообще не был убит на месте — приходила Грегори в голову, но тут же вылетала из неё. В конце концов для того и нужен был сэр Тизон, чтобы его защищать.
Мысли юного Вьепона омрачало, впрочем, то обстоятельство, что ему и его пленнику предстояла встреча с наместником Генрихом. Можно было бы сказать дяде, что сенешаль приказал оставить пленника Грегори — в конце концов, какая разница, что станет с одним-единственным мальчишкой, взятым в плен? Однако в том, что Генрих не слушал сенешаля, Грегори неоднократно убеждался сам. Скорее наместник мог бы специально сделать наоборот, чтобы доказать, что в замке правит он. То же касалось и любых просьб самого Грегори — Генрих, очевидно, осознавал шаткость своей власти. Он не был особенно популярен ни среди крестьян, ни среди рыцарей, и это делало его неуравновешенным и подчас излишне жестоким.