А всё дело было в том, что матерью Двана была ведьма, да не снежная, а лесная, поэтому он и имел часть дара от неё. Когда пришло время посвящения, он не захотел оставить только один дар. И ни разу об этом не пожалел, потому что в жизни пришлось пользоваться обоими. А в последнее время, когда снежных магов развелось как тараканов у плохой хозяйки, и они обладали большей силой, то на жизнь приходилось зарабатывать с помощью дара, доставшегося от матери.
Вернувшись в свой маленький домик у леса, где он чувствовал себя уютно, несмотря на отсутствие соседей, Кроу пришёл к выводу, что теперь для избавления от проклятья ему нужно прибегнуть к ведьмовскому дару.
Вспомнив наставления матери, перечитав ещё раз родовой гримуар, маг начал варить зелье, снимающее проклятие.
Это дело могло занять нескольких недель, так как такое зелье должно настояться в лесной тиши. Тщательно подбирая ингредиенты на рынке, Крой вдруг вновь увидел горца, отца девочки, что продолжала сниться ему. Тан разговаривал с длинноволосым молодым человеком в бесформенной хламиде, заляпанной краской.
Дождавшись, когда горец уйдёт, маг зашёл в мастерскую, как он и предполагал, художника и выяснил, что отец заказал портрет дочери. Это вызвало повышенный интерес Двана. Он ежедневно навещал мастерскую, чтобы узнать новости, но юные помощники неизменно сообщали, что учитель ещё не вернулся.
И вот настал день, когда художник вернулся в мастерскую, чтобы из созданных набросков написать портрет.
Вновь маг приходил и смотрел, как пишется картина. Когда она была готова, Кроули пришёл в восторг, захотел перекупить холст, но художник отказался, опасаясь мести тана.
Тогда Кроули заказал точно такой портрет, но ночью ему приснилась эта же девочка в возрасте невесты, что происходило в семнадцать лет у горцев. И она показалась ему такой прекрасной, что он пообещал художнику увеличить гонорар, если тот напишет портрет девочки, какой она может быть в возрасте юной леди.
Получив картину, Дван не смог скрыть восхищения и щедро наградил художника. Теперь он мог любоваться красавицей целыми днями, совсем перестав спать.
Его восхищение переросло в роковую страсть. Он не мог есть и пить, дела валились из рук, сон не приходил. И вместо зелья, снимающего проклятие, что уже почти было готово, начал изготавливать новое. Это было зелье оживления. Он задумал вдохнуть душу в нарисованный портрет. Этот ритуал попахивал чёрной магией, но ничего уже не могло остановить Двана Реид Кроу.