Скатываюсь в бездну, в хаос. Понимаю это, переживаю, но продолжаю делать за шагом шаг вниз.
Моя душа похожа на какую-то разлаженную систему, в которой надрывно визжит сигнализация и мигают разноцветные сигнальные лампочки.
Я хотел бы уехать отсюда. Далеко.
Туда, где много зелёной травы. Где прохладные тени. Где медленно журчит река.
Там толстый жёлтый шмель сонно и грозно перелетает с цветка на цветок. Там надо всем раскинулось чистое яркое небо, такое голубое, что от него кружится голова.
Проклятые часы!
Их стук действует мне на нервы.
21 февраля
Глупо устроено животное под названием человек.
Я схожу с ума от одной мысли, что могу потерять моего запыленного ангелочка и одновременно сам готов добровольно отказаться от неё.
Она смотрит на меня, как на сумасшедшего. Скорее уж она сбежит, чем попросит жениться.
Она для меня слишком хорошая. Почему меня сводит с ума её положительность?
Я думал, что полюбил её. Я уверен, что я её ненавижу. И боюсь признаться в этом самому себе. Как будто она сейчас заглянет мне через плечо.
Что бы она сказала, чтобы бы сделала, если бы поняла истинную природу моих чувств к ней? И какова она, эта чертова природа?
Временами мне хочется ударить её, сделать больно. Закатить хорошую оплеуху.
Почему я её ненавижу?
Почему не оставлю?
Это как больной зуб: трогать невыносимо; не трогать не получается.
Я пресытился ею. Она мне надоела. Её костлявая фигура мне омерзительна.
Потом понимаю, что ненавижу не её. Я ненавижу себя.
Я не могу Ленку бросить. Не могу Наташку бросить. Не могу перестать таскаться к Марине Дмитриевне, жене отставного майора и моего соседа. Не могу перестать трахаться с Костей. Не могу бросить колоться, пререкаться с отцом. Не могу смотреть в глаза матери.
Я хочу спать. Голова болит. И хочется выпить. Или шырнуться.
Но час поздний. Теперь уже, наверное, все давно закрыто.
23 февраля
О! Сегодня самый лучший день Защитника Отечества в моей жизни.
Я сам себе «угодил».
Сейчас запишу по порядку, как советует мой психиатр.
Черт, какое слово лучше выбрать? С чего начать? И, это уже вопрос к себе, к любимому - зачем наедине с собой подбирать слова, смягчать выражения? А люди ещё хотят избавиться от цензуры. Ха-ха!
И так, наша связь, наш горячий и пылкий роман с Костей дошел до слуха моей очаровательной прелестницы. До желтенького цыпленочка, ангелочка с пощипанными крылышками.