Надя чувствовала себя умершей и заново рожденной. В момент наивысшего наслаждения ее старый мир разлетелся на миллион осколков и теперь медленно складывался в правильном порядке. Этот процесс требовал времени и спокойствия. Но такой возможности Доу ей не предоставил. Какое там, он даже отдышаться ей не дал, заменяя пальцы своей эрекцией.
Мощно и неотвратимо входил он в нее раз за разом, хрипло порыкивая с каждым толчком. И новый оргазм не заставил себя долго ждать. Надюшка, протяжно застонала, забилась, вся сжалась изнутри, обхватывая его естество, обнимая лоном. И чертов Доу в несколько резких толчков догнал ее, и излился, заполняя горячим семенем.
- Слезь с меня, раздавишь, предатель, - обнимая за шею своего личного Доу, счастливо улыбнулась Надюшка пару минут спустя.
- Ты рада видеть меня, Надин, - ответно улыбнулся муж и, не разжимая рук, перевернулся на спину. - Признайся.
- Удивительно, правда? - зевнула она и прикрыла глаза.
- А знаешь почему это случилось? - поинтересовался Магнус, и голос его, только что бывший теплым, похолодел. - Почему пропали твои обиды? Куда подевались законные и надуманные претензии? Догадываешься?
- Неа, - на все чохом ответила Надюшка, чмокнула Доу в подбородок и собралась немножко поспать.
- Да потому что ты чуть не расчеловечилась в этом зачарованном лесу, дура! - гаркнул любящий супруг.
- Сам дурак! - сразу же проснулась Надежда. - Предатель, дурак и козел! И не ори на меня, я не глухая! - она задергалась, пытаясь освободиться.
- Сейчас ты успокоишься, - крутанувшись так чтобы снова придавить телом бунтующую супругу, мягко сказал он, - оденешься, и мы поедем домой. А уж там я отучу тебя грубить.
- Побьешь? - укусив Доу за плечо, зло сверкнула глазами Надюшка.
- Не угадала, - даже не поморщился он. - Просто запру тебя в спальне и буду брать до тех пор, пока не станешь шелковой.
- Не обнадеживай, - засмеялась Надя, провокационно прижимаясь к мужскому паху. Ее такие перспективы не пугали. Наоборот, манили. Особенно сейчас, когда в жилах бурлила кровь, наполняя каждую клеточку радостью и страстью. - Небось отправишь меня на кухню или на огород, а сам к корове Одетте на вечернюю дойку побежишь.
- Вот ты как заговорила, значит? - удивился Доу, дублируя движение жены и демонстрируя при этом убедительную твердость намерений и весомость аргументов. - А не боишься?