Спустя год в столице государства метаморфов появился эльфийский наёмник. Воином он оказался хорошим, да и рекомендации были неплохие, поэтому легко смог устроиться на службу к одному из советников князя Даргона. Контракт был заключен на год, а по истечении означенного срока, наёмник исчез, ушёл никому ничего не сказав. Словно и не было его здесь никогда. Лишь одна из камеристок княжны Марисы тоскливо вздыхала вечерами, перебирая в шкатулке нехитрые украшения, подаренный остроухим любовником. Недорогие, но замысловато выполненные, изящные, они притягивали взор, таинственно мерцая отблесками лунного серебра и мелкого жемчуга.
* * *
Как же у меня болит голова! Такое впечатление, что в черепной коробке свил гнездо рой ос, а теперь жужжит и больно жалит всякий раз, когда я пытаюсь открыть глаза. Я плыву. Вдалеке слышится гул и шорохи, словно шум прибоя. Вязкая темнота не хочет меня отпускать, да и я не сильно куда – то стремлюсь. Мне хорошо здесь. Но стоит только попробовать пошевелиться, как возвращается боль. Не хочу. Хочу покоя. Тишины. Покой – это смерть. Я не хочу умирать. Тогда… значит… мне нужно выбраться отсюда. Господи, как больно – то! Болит всё тело, ломит, словно при высокой температуре, выкручивает суставы, ноет в мышцах, но больше всего боль сосредоточилась в области затылка и левого плеча. Что со мной произошло?
Ответа нет.
Хочется пить, кажется внутри меня пылает печка, горит, жжет огнём. От этого огня кипит и плавится кровь, путаются мысли. Боль не уходит, она накатывает волнами, вгрызается сотнями маленьких острых иголочек в череп, ввинчивается под кожу, рвёт тело на маленькие ошмётки плоти. Больно. Пить… пить.
-Сейчас- сейчас, потерпи чуток болезная. Отвара дам, да повязки сменю. Опять раны кровят вовсю. Уж седмица дней миновала, а они всё не закрываются. Ты девонька- то, борись. Негоже такой молодой да красивой за грань уходить. Жить хочешь?
-Кха… да…
-Вот и молодец, вот и умница. Борись. Вцепись зубами и держись. Ещё поживёшь. От старой Ареи ещё никто за грань от таких пустяшных ран не уходил. Выдюжим, вылечим тебя.
Чьи-то руки приподняли мне голову, которая тут же отозвалась очередной волной боли. Чужие пальцы надавили под подбородком и в рот полилась вязкая, тягучая жидкость, отдающая такой горечью, что внутренности немедленно отозвались приступом тошноты. К горлу подкатил противный ком, норовя выплеснуться обратно. Тот, кто напоил меня этой гадостью видать знал о её свойствах. Чужая рука быстро зажала нос, и мне, чтобы вдохнуть воздуха, волей-неволей пришлось сглотнуть то, что комом стояло в горле.