В тот далекий день, семь лет назад, я занималась обычным делом для приютского ребенка – попрошайничала. Это у меня всегда получалось хорошо, чуточку внушения и сердобольные мамаши готовы поделиться своими кровными. Главное, не ошибиться и не нарваться на магиану. Но всё же лучше просить милостыню, чем воровать, рискуя остаться без руки, закон одинаково суров для всех. А так как мой дар открылся практически с рождения, к десяти годам я им вполне уверенно владела и с легкостью отличала обычных людей от одаренных богами. Еще я благоразумно скрывала ото всех свои возможности. В особенности от своих подельников из приюта. Это уличные мальчишки считали, что приютские дети надежные верные друзья, что они никогда друг друга не бросают. Откуда им знать, что взаимовыручка работает только за воротами приюта, а на территории каждый норовит подставить тебя перед воспитателями. Зачем? Не знаю, но подозреваю, что всему виной магическое внушение. Недаром же ни один воспитанник не сбежал из приюта, хотя нравы там строгие, а перспективы жуткие.
А в тот день мы подрались с местными пацанами, у нас и до этого были стычки, куда без них. Но та драка была особенная, их было пятеро, а нас двое: я и Тим. Вообще-то, Тиму перепало за компанию, а вот меня выслеживали специально, очень уж местному заводиле не понравилось, что я в прошлый раз расквасила ему нос. Конечно, я могла бы сбежать, но тогда Тиму что-нибудь сломали бы, так что пришлось драться. Я с детства была худой, ловкой, и если бы не длинные волосы, а в приюте девочкам не разрешалось стричься, то меня можно было принять за мальчика. В драке же я вообще становилась зверенышем, откуда-то накатывала ненависть и бесстрашие.
Вот в разгар такой потасовки, когда я ударом ноги в живот откинула одного противника и, чуть отклонившись в сторону, ушла от удара кулака другого, третий сделал мне подсечку, и я упала прямо под ноги учителю. Правда, стоило мне только увидеть, чей «каменный» лик застыл надо мной, как я тут же подскочила и дала деру. Да так быстро, что учитель не успел меня перехватить, но тут, скорее, сыграло то, что он был ошеломлен моей наглостью. Кстати, это еще одна отрицательная черта моего характера, которую не удалось выбить в приюте. Учитель тоже пытался, но я быстро научилась при нем скрывать всё то, что он считал нежелательным. А их нашлось множество. Для мастера имелся только один вариант дозволенного поведения среди его учеников – беспрекословное подчинение.