Вот так фокус! Мы летели вдоль ленты шоссе, я и игрушечный котик, летели, как фанера над Парижем, в бреющем полете, а деревья образовывали довольно узкий зеленый коридор, щелеобразный настолько, что зрение улавливало даже колебание листьев. Вниз я не глянула, только краем глаза прихватила месиво из машин и людей, суету вокруг кареты "Скорой помощи", милицейские мигалки.
- Ритуля! Подожди нас! – услыхала голос Ириши.
Я оглянулась. Располосованная щека подруги щедро источала кровь, капавшую на бежевое платье, да еще лицо у нее неестественно побледнело. "А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо"... Славик несся за женой, растопырив руки и ноги, как крылья, тело его приобрело некий излом в пояснице, отчего красивая голова аристократа как-то неадекватно сидела на шее, словно у куклы, чье туловище несмышленый хозяин развернул на сто восемьдесят градусов. Я хотела подождать друзей, но, ощущая свой организм легким, почти невесомым, не смогла удержать его на месте: неумолимая сила перла меня в неведомую даль. Боль испарилась, уступив место состоянию совершенно новому, некому особому виду кайфа!
Однако наш безудержный полет разбудил в душе безысходное животное смятение, ибо все мое существо осознавало – кишка непонятного происхождения ведет в один конец, без вариантов... Ириша и Славик изрядно ускорились и просвистели мимо, мелькнули их лица, руки, протянутые ко мне, родные руки, за которые жутко хотелось ухватиться, но я не успела. Супруги перемещались гораздо быстрее, кроме того, неожиданно у меня возникла другая проблема: сбоку от дороги появилось ответвление, прогал в сплошной зелени, куда моё тщедушное тельце вдруг потянуло с немыслимой силой. "Ребята!" - закричала я, пытаясь сопротивляться, но фиг получилось. Совершенно непонятно, как поступать в подобной стрёмной ситуации. Мне ведь ещё не приходилось вылетать в люки автомобилей с плюшевыми котами и перемещаться по переходам из зелени! Полный атас!
"Ритуля!" – продолжали звать Ириша и Славик, но скоро голоса смолкли, и я устремилась вперед, уже ничего не разбирая вокруг себя. Долго ли продолжалось сумасшедшее движение, не знаю. Растерянность постепенно проходила, уступая место недоумению пополам с разухабистой лихостью: невесомость тела поражала воображение. Являясь материалисткой до мозга костей, я понимала – все во мне: руки, ноги, туловище, голова, одежда и даже громадный абрикосовой масти кот тем не менее нематериальны. Поймав сию идиотскую мысль на бешеной скорости полета, дотронулась до руки, ощутила ее бестелесность, но в то же время под пальцами фиксировалось нечто мягкое.