— Он-то уедет. А как же я без него? — пискнул Вакас. Саид прищурился:
— А у тебя, Вакас, есть ровно месяц на то, чтобы как следует попрощаться с воспитанником. Напоминаю: лица не трогать. А вот спина Сахта — если твой «любимый мальчик», конечно, к этому готов — она в полном твоём распоряжении... Смотри, хозяин, не облажайся. —Саид странно усмехнулся, смерил Вакаса загадочным взглядом и ушёл.
А Сахта ждали мучения. Теперь Вакас по нескольку раз в день проверял, как заживает рубцующийся шрам мальчика. Но рана гноилась, и тогда Вакас брал в руки нож, чтобы вскрыть её. На четвертый день мальчик не выдержал.
— Перестань, я больше не могу, — прошептал Сахт, еле ворочая изгрызенными в кровь губами. Ответом ему стал сильнейший удар, обрушившийся ему на голову. Оглушённый мальчик дёрнулся. Вакас посмотрел на гибкое тело Сахта, и вдруг представил себе всё, о чем он только мечтал. О том, как это было бы, если б этот мальчик, такой красивый и такой желанный, был бы с ним рядом. А еще лучше — под ним. Или — стоя на коленях, позади него. И какие вещи можно было бы сотворить с его золотистым телом. И как боль — эта непереносимая мука в синих глазах — стала бы прекрасной спутницей их разделённой страсти.
Лицо Вакаса Хази налилось кровью, дыхание разорвалось, а потом стало тяжёлым. Не контролируя себя, мужчина пнул мальчика. Сахт скорчился, а Вакас пережил настоящий пароксизм страсти. Мужчина пошатнулся и, хрипло застонав, приготовился снова ударить подростка.
— Пожалуйста, не надо, хозяин, — взмолился мальчик, пытаясь отползти в угол. — Ты же любишь меня.
— Люблю? Кого? Тебя? — от неожиданности Вакас пришёл в чувство. — Люблю «тебя»? — презрительно переспросил он. Потом захохотал: — Да что ты знаешь о любви, ты, грязь под моими ногами? Ты же спал с женщинами и не сохранил своей чистоты... Крысёныш, дрянь. О, я бы показал тебе всю силу своей любви, если бы только смог хотя бы один раз — всего один-единственный раз — добраться до тебя... Ах, если бы только не Саид. Если бы только не этот чёртов Саид! Ну, ничего... Я, Chua, рассчитаюсь с тобой по-другому. Подай мне нож. За неимением лучшего я подправлю цифру «7» на твоей спине. На счастье, на удачу, на долгую память вырежу тебе еще одну семёрку... Ты встанешь, или нет? — разозлившись, Вакас снова пнул мальчика. — Встань, я тебе приказываю! — торжествуя, заорал он.