«Как на Димку похож… Вот его-то я и сделаю героем своего романа, когда буду выбирать обложку для книги», — тут же решила я. То, что произошло через секунду, смахнуло мою уверенность так же быстро, как порыв ветра уносит с собой клочок ненужной бумаги. Брюнет что-то сказал блондину, и тот надул щеки, как пятилетний ребёнок, которого лишили сладкого. Брюнет же непринужденно улыбнулся, плавно встал (и куда только делась скованность?) и уверенным шагом направился к парочке девиц, на вид лет девятнадцати (высокие каблуки, мини-юбки, сильно декольтированные топы, с такими вырезами на груди, которые даже не приглашали в постель, а буквально туда тащили). На меня, стоявшую рядом, брюнет даже не посмотрел, точно меня и не было.
— Привет, зайки, — начал молодой человек тем подкупающим тоном, который заставил меня замереть и стать невольной свидетельницей сцены классического съёма, которая сейчас разворачивалась перед моими глазами. — Ну что, как ваши дела?
«Зайки» немедленно залились жизнерадостным смехом.
— Ой, а этот молодой человек, оказывается, к нам? Прям так неожиданно, Оля.
— Ой, сама не знаю, что и сказать, Наташа...
Пока «зайки» трещали и ёжились в лучах обрушившейся на них славы, брюнет успел вплотную приблизиться к ним и приобнять их за талии. По-хозяйски притянул рыжую к себе. Секунда — и он медленно провёл кончиком носа над её ухом.
— Всю жизнь хотел вдыхать такой аромат, — сообщил брюнет тем вкрадчивым голосом, от которого у рыжей «зайки» моментально подкосились ножки. — Как тебя зовут, мечта моей жизни?
— Оля... — растерялась «зайка».
— Оля, — повторил парень, растягивая букву «л», точно покатал это имя по нёбу. — А вас? — Это было адресовано уже брюнетке, которая принялась ревниво грызть накрашенные алым губки.
— Наташа! — рявкнула брюнетка.
— Оля и Наташа? Чудесно... Не возражаете, если мы с другом угостим вас кофе?
Оглядев блондина, сидящего за столом, брюнетка хищно прищурилась.
— А давайте, — задорно объявила она. И пара усмиренных «заек» в объятиях хитроумного мальчишки направилась к столику с блондином.
«Ну ничего себе!»
Этому темноволосому хлыщу на вид было лет двадцать пять, мне — по метрике — двадцать семь, и я никогда — слышите? — никогда не оказывалась в той нелепой ситуации, когда тебя вот так, легко и просто, проигнорировали. Потому что и в моём детстве, и в отрочестве, и в институте, и даже в бюро переводов, где последние три года работала я, я всегда была первой, на кого обращали внимание, и единственной, кем всегда восхищались. Правда, люди, хорошо меня знавшие, добавляли ещё одно: «Дуа — это редкостное сочетание красоты и стервозности». А теперь я со всеми своими активами шла на дно, оказавшись в унизительном положении тех из своих подруг, которым на выпускном не хватило пары. Оценив, как я выгляжу со стороны, с этим своим уязвлённым лицом и раздражённым взглядом, я фыркнула. «Господи, кого я ревную? К кому? Зачем?» Это же просто смешно... Стараясь не оглядываться на щебет и голоса, доносившиеся ко мне со стороны столика в кафе, я затолкала в шелковые недра сумки мобильный и бодро зашагала в сторону эскалаторов, ведущих в зону парковки. Спустилась вниз, нашла свой золотистый «Ауди», видевший и лучшие времена, и отправилась домой, к Димке.