Перескакивая через две ступеньки, я стремительно понеслась вниз, не опасаясь свернуть шею. Я была такой лёгкой, что при падении вряд ли могла себе что-нибудь сломать.
Заперла железную дверь и спрятала ключ в потайном месте, известном лишь мне одной, потому что тайник устраивала я сама.
Мне предстояло преодолеть ещё несколько лестничных пролётов, прежде чем я доберусь до своих комнат. Не сбавляя скорости, я продвигалась к своей цели, но неожиданное препятствие выбило весь воздух из моих лёгких. Меня подхватили сильные руки и закружили на месте, а знакомый голос радостно прокричал мне в самое ухо:
- Сестрёнка, как же ты выросла!
«Ну да, за тот год, что мы не виделись, подросла на целых три сантиметра».
– А тяжёлая какая, еле держу.
«Смотри не надорвись братец, сорок килограммов как никак».
Наш обычный способ общения – Лагран несёт всякую чушь, а я мысленно комментирую его слова.
И всё-таки я была рада видеть брата, не смотря на его глупые шутки. Обняла обеими руками и счастливо засопела ему в шею. Я так соскучилась. Потом подняла глаза, и белый свет померк.
«Нет, не может быть. Ну почему я всегда попадаю в такие неловкие ситуации?» - мысленно простонала, понимая, что уже ничего не исправить и придётся молча терпеть очередное унижение.
За спиной брата стояли его друзья и с весёлым интересом наблюдали за нашей встречей. Я предполагала, что моё лицо может быть не совсем чистым, и уже собиралась покраснеть от смущения, но тут Лагран сделал моё положение ещё более постыдным. Он, не опуская меня на пол, повернулся к своим друзьям, открывая их взглядам моё грязное платье.
«Лучше убейте меня сразу. Я всё равно умру от стыда. Будьте милосердны, сделайте мою смерть не такой мучительной», - продолжала я мысленно биться в истерике, при этом, стараясь сохранять внешнее спокойствие, что удавалось мне с большим трудом.
Брат сразу понял свою оплошность, но было поздно. Все всё видели. Я только тихонько всхлипнула, давая Лаграну понять, как он меня подставил. Трое самых завидных холостяков нашего королевства, не считая моего брата, стояли и потешались над его шестнадцатилетней сестрой. Хорошо хоть не стали вслух высказывать свои соображения по поводу моего внешнего вида, хотя мне хватило и тех смешинок, что плясали в их глазах, чтобы почувствовать себя навеки опозоренной.