Разноцветные шары продолжали флегматично перекатываться по поверхности, равнодушные как к смене дня и ночи, так и к новым гостям. Неизвестный объект же, напротив, проявлял к ним повышенный интерес, и то один, то другой шар взмывали вверх, бесследно исчезая в серебристом чреве, а остальные соседи полностью игнорировали пропажу.
Жертвы выбирались на первый взгляд бессистемно, разных цветов и размеров. То забирались несколько рядом, то пропускались плотные скопления. И всё это плавно, размеренно, даже как-то рутинно.
Я догадывалась, о чём думает сейчас напарник, и полностью разделяла его мысли. Почему-то не вызывало сомнений, что мы разделим участь пасущихся на пляже существ, и представлялась эта участь незавидной. А хуже всего было то, что мы не имели возможности сопротивляться: повреждённая амфибия не могла сдвинуться с места без посторонней помощи, а бежать некуда. Даже если оно нас не заметит, мы просто не сумеем дожить за пределами гавии до прибытия помощи.
Бросив задумчивый взгляд на напарника, я опустилась в собственное кресло: сидя ждать развития событий было значительно удобней. Юрий на несколько мгновений оторвался от созерцания приближающегося объекта и последовал моему примеру. Я почувствовала, что он запустил проверку систем двигателя — жест отчаянья, за время нашего сна ничего не изменилось и измениться не могло.
Всё-таки ожидание и осознание собственного бессилия много хуже смерти как таковой.
— Как думаешь, что это? И кто? — Я наконец не выдержала тишины.
Искусственное происхождение громадины почему-то не вызывало сомнений.
— Может, какая-то колония, с которой была потеряна связь? — с расстановкой проговорил землянин, но, судя по голосу, и сам в это не верил.
За всё время развития геонавтики люди так и не встретили пресловутых «братьев по разуму». До сих пор хватало энтузиастов, которые упорно искали их следы. Возможно, большие секретные шишки знали куда больше и чаёвничали с какими-нибудь многорукими хвостатыми гуманоидами, но обыватели довольствовались сказками и условно-реальными историями. Никакого «контакта» не случилось, никто не вёл с нами дипломатических переговоров, не пытался торговать и не рвался делиться совершенными технологиями.
Не исключено, что с разумом таким мы встречались, но не опознали его. Я придерживалась популярного мнения, что возникший в принципиально иных природных условиях разум будет, скорее всего, настолько иным, что контакт просто не сможет состояться, мы банально не сможем воспринять друг друга и будем существовать параллельно.