[Ветер перемен]: Хорошо, но мало! (И я сейчас не про групповую сессию в онлайне). Интересно послушать, какие еще могут быть причины, поводы и удовольствия для нижних мужчин. Помимо расслабления в нерабочее время.
Бывшие диспутанты, видимо, подписанные на тему, немедленно появились, будто только того и ждали.
[Rosario]: Хорошего всегда мало.
[Милая-красивая, но не ваша]: А я бы снова послушала, если найдутся желающие объяснять.
[Анжелика без короля]: Я вот подумала… может, мальчикам нам немножко завидно? *краснеющий смайл*
[Плохой мальчик]: Ужасно завидую чулкам и юбочкам. Даже не немножко.
[Буцефал]: А никто не задумывался, что фемдом – это закономерное развитие куртуазного поклонения прекрасной даме? С целованием ручек и ножек, готовностью совершать для нее подвиги и стоять на коленях. А она одарит рыцаря едва ли одним взглядом, но он уже счастлив.
Тут Виктор подумал, что это тоже как-то не про него. И, в конце концов, ему действительно нравилось видеть прекрасных дам на коленях перед собой. Дискуссия по-прежнему ничего не проясняла, только запутывала.
[Ветер перемен]: Буцефал, спасибо, очень интересная теория! А вы сами поклоняетесь прекрасным дамам? Извините за нескромный вопрос, просто надеюсь выжать из вас еще объяснений.
[Донна Роза]: И никто не рассматривает тему черного мазохизма. Но если у мужчины врожденная тяга к тому, чтобы получать удовольствие от боли, он может вообще не желать никакой дисциплины и вовсе не мечтать вылизывать сапоги своей Госпоже, ему просто хочется, чтобы его пороли. Ну и куда ему, наверх, что ли?
[Счастливый неофит]: А еще, помимо сбрасывания ответственности – а это, я вам скажу, прекрасно – мужчине может нравиться, чтобы его томительно и прекрасно соблазняли. Но если этот мужчина не в наручниках, то его шаловливые ручки так и тянутся завалить прекрасную даму в кровать и подмять и не дают длить удовольствие от процесса. Так что для такого мужчины наручники – первейшая вещь в деле получения удовольствия.
[Буцефал]: Ветер перемен, поклоняюсь, и с преогромным удовольствием! Женщина, принимающая мужское восхищение и достойная его притом, в два раза прекраснее.
Все это казалось Виктору увлекательным и очень волнующим. Он со всей очевидностью понимал, что ему написали, как минимум, два абсолютно счастливых в своей нижней роли мужика. И все еще не мог представить себя на их месте и ощущал, что все это совершенно не для него. При этом отвечать ринулся не им, а «Донне Розе», сам толком не понимая, почему.