[Ветер перемен]: Донна Роза, боюсь, вот это точно не про меня. (Да, я пытаюсь самоопределиться, честно сознаюсь). Никогда не стремился получать удовольствие от боли.
Едва он успел написать этот не шибко развернутый комментарий, в тему посыпались новые ответы.
[Плохой мальчик]: Я же говорил уже – мужики на самом деле любят подчиняться. А еще очень любят, чтобы у них была четкая и понятная инструкция, что делать и как быть. Никакого тебе «удиви меня, дорогой, и сделай сюрприз», а очень понятное «встать на четвереньки, ползти до синей тумбочки», почти как в армии. Приятное чувство определенности.
[Веселящий газ]: Ветер перемен, а ты попробуй и сверху, и снизу – понемножку. И на практике определись, как тебе больше нравится. Некоторым вот и вовсе надо и того, и другого. И побольше!
[Донна Роза]: Без удовольствия в этом всем, само собой, нет смысла, но коль уж возник вопрос как таковой, в самом деле, Веселящий газ дело советует: попробовать немножко. Причем разного, сами видите, к Теме очень уж много разных подходов и в ней много разных удовольствий. Действительно, может быть важна дисциплина, как нечто внятное и дающее чувство безопасности, а может – депривация, которая ощущения очень даже обостряет, и притом вовсе не кажется безопасной.
[Тазик с попкорном]: А оргии в этот раз не будет? Ну вот, а я так надеялся!
[Ветер перемен]: Донна Роза, вот дисциплина, пожалуй, да. Да и депривация вполне возможно. Но вот чего для себя я пока до конца не понял: а какие преимущества статуса нижнего по сравнению с верхним? Последний получает власть и контроль, а первый? Помимо возможности сбросить груз ответственности.
Это был вопрос уязвленного самолюбия, конечно. Виктор это понимал. Когда у него так выбили почву из-под ног, сказав, что он никудышный доминант, очень хотелось показать этому Стрелку средний палец и крикнуть: «А мне и так хорошо! Без доминантской короны!» Он надеялся, что сможет найти настоящую радость в ином положении, что-то кроме «счастья служить Госпоже», которая его не прельщала вовсе.
И еще ко второму комментарию он понял, почему упорно общается именно с Донной Розой: с женщиной было легче, она воспринималась, как незаинтересованное лицо, кто-то вроде независимого арбитра, и оттого казалась объективнее. А Виктору хотелось именно трезвого взгляда со стороны, обсуждение же с мужчинами их интимных нижних фантазий откровенно смущало.