Сергей резко встряхнул ее за плечо, вынуждая подняться. Ноги все еще дрожали от недавно пережитого транса-полета, но это были такие мелочи по сравнению с тем, что произошло дальше! Теплые, властные губы мужчины накрыли ее светонепроницаемой тьмой сорвавшегося с поводка зверя. Грубо, ломая сопротивление, которое инстинктивно проявилось в виде секундной заминки, врываясь, подобно захватчику на завоеванную территорию.
Все недавние фантазии Кэт обрели ясность. Сергей – завоеватель. Тот, кому сдаются без боя и умоляют принять капитуляцию. Более того, настаивают на ней, даже когда он готов с легкой руки подарить недавно взятый город его законному обладателю. Именно сейчас этот мужчина принимал ее добровольную сдачу с восторгом победителя. До боли сжимал ее плечи, оставляя на них пока что незаметные следы. Накручивал растрепанные волосы Кати на кулак, управляя ее волей, как джойстиком. А она плавилась в этих грубых объятиях настоящей мужской силы и лишалась остатков гордости и разума с извращенным удовольствием самой счастливой жертвы на свете.
На миг ей показалось, что Акслер сейчас разорвет на ней платье на два равных куска ткани, и эта мысль вызвала несдерживаемый сладострастный стон, который затих на самой высокой ноте, утонув в омуте его поцелуя. Нет, он всего лишь медленно расстегнул молнию, обнажая спину Кати, скатывая по плечам эту грубую чешуйчатую шкуру. Слишком красивую, чтобы ее можно было сравнить с лягушачьей. И очень грубую для мягкого и уступчивого характера ее обладательницы, чтобы можно было назвать кожей рептилии.
В этот раз пайетки царапали ее кожу совсем иначе, как будто были продолжением поцелуя Акслера по всему ее телу. И сам Сергей не стал вновь толкать ее на пол, принуждая к минету, как в прошлый раз. Грубовато, но вместе с тем уже не так, как раньше, прервал поцелуй и развернул ее спиной к себе. Катя не устояла на дрожащих ногах. Руки Акслера не прерывали своих движений ни на секунду. Скатывали ткань по ее телу, попутно задерживались лаской на ее груди, бедрах и холмиках ягодиц. Грубоватой лаской, свойственной только ему, но от этого не менее сладостной. Никто на свете не смог бы ее повторить.
Платье осело колючей чешуей у ног, а губы Сергея прижались к ее затылку и начали медленный, рассчитанный до малейшей детали маршрут поцелуев вниз по выступающим позвонкам. Катя закричала в голос, когда его пальцы сжали ее соски до сладостной боли, усиливая ощущения в десятки раз. Боль была приятной. От нее расходились яркие лучи по всему телу и формировались в солнечном сплетении в источник необузданной сексуальной эйфории. А губы между тем продолжали неумолимо скользить вниз. Не обделив лаской ни один позвонок в ее теле.