Лестница взвыла. В буквальном смысле. Я эту чопорную вредину никогда в таком отчаянии не видела.
– Я буду жаловаться! Это беспредел! Караул! По какому такому праву?
– Все сказали? – сухо поинтересовался профессор. Напротив нас настороженно посопели, магистр кивнул. – Позвольте поинтересоваться, кому и на что вы собрались жаловаться?
– Так знамо кому, директору нашему, – как-то неуверенно, словно чуя подвох, откликнулась лестница.
– А, ну так довожу до вашего сведения: с завтрашнего дня, а фактически, и сегодняшнего, временно я исполняю обязанности директора академии. Свои претензии можете адресовать секретарю, позже я внимательнейшим образом изучу их и вникну. Всего вам гнусного.
Стало так тихо, что было слышно, как в соседнем крыле народ топает в столовую. Незадачливый дух со склочным характером, видимо, пребывал в глубоком обмороке и молчал. Меня все так же за локоток повели прочь. Я не сопротивлялась, все еще обдумывая случившееся и свой прокол. Неожиданный вопрос застиг врасплох и без того разбегающиеся мысли:
– Так что ты там говорила про потрясающих мужчин и мечты?
– Э… м-м-мечты? Ну я, ну, как бы… – закашлялась.
Мечта у меня сейчас была одна: испариться, провалиться, что угодно, лишь бы не стоять, как дурочке, под смеющимся взглядом магистра Вейсса и не мямлить какую-то чушь. Хорошо дяде с его умением быстро перемещаться – в любой непонятной ситуации можно сделать ноги. Рашшасы сохранили наследие крови великих родов Темных лордов, пусть и разбавленное кровью выходцев из Миров Хаоса. Может, потому и сохранили, что кровь демонов сильна как ничья. А вот род Кирана похвалиться подобными привилегиями не мог, и та крошечная примесь, доставшаяся мне от инкубов, никак не спасала положение. Разве что при желании я могла вызвать необъяснимую симпатию, не более.
И вот стою я напротив предмета своего обожания, судорожно подыскиваю слова и разглядываю его сильную руку, бережно сжимающую мой локоть. Магистр так близко, и глаза такие веселые, а губы… Губы очень-очень манящие. По позвоночнику опять теплая приятная волна пробежала. Я еще успела заметить, как профессор улыбаться перестал и отчего-то напрягся, сглотнул и вроде даже задышал чуть чаще. Все, меня понесло:
– Магистр Вейсс, я вас люблю! Сильно и давно, ну-у-у, относительно. – Внутреннее «я», отчаянно жестикулируя, достало плакаты с надписями: «Тупица», «Что ж ты творишь?» и «Прибейте ее кто-нибудь, чтоб не мучилась».