- Парень, купи ей в Амстердаме немного ганджубаса, ей-Богу.
Его сосед прыснул со смеху. Томми скользнул по ним отсутствующим взглядом и хотел снова утащить Лиз, но та снова выставила вперед ладошки:
- Я шагу не сделаю, Томми!
- Но мы не летим в Амстердам, Лиз, - торопливо заговорил он. – Там у нас просто еще одна пересадка.
- Это Ро! – выдохнул молодой мужчина, также стоящий в очереди. – Томас Ромингер!
- Ой, подпишете, пожалуйста? – у Томми под носом появился конверт от посадочного талона, еще один – распечатанный электронный билет. Кто-то тыкал ему в руку фломастер. Это начинало смахивать на плохой спектакль:
- И куда мы летим? – сурово спросила Лиз.
- В Майами, - Он не глядя ставил подписи на билетах, рекламах, чеках и даже на купюре в сто евро.
- Я бы полетела с ним в Майами! – мечтательно выдохнула какая-то женщина на английском.
- Я тоже, - поддержала ее еще одна дама, уже на французском.- Девочка, решайся! – Лиз посмотрела на нее безумным взглядом.
- В Майами? Это невозможно! Томми, я… не могу. Я остаюсь. – Она попыталась было шагнуть в сторону, но их окружили плотным кольцом, служащие аэропорта тщетно пытались воззвать к порядку. Те, кто остались в очереди, заторопились к стойкам, Томми нервно усмехнулся:
- Но мы и в Майами тоже не задержимся. Мы полетим еще дальше. Туда, где мы будем одни. Только ты и я, Лиз.
- О, счастливица! – ахнул очередной женский голос. Лиз растерянно спросила:
- Но зачем, Томми? Почему?
Он потерянно молчал, не желая выносить их личные дела на всеобщее обсуждение. Несколько голосов из толпы тут же поощрили его:
- Скажи ей, скажи! Не бойся! Она же уйдет!
И он решился. Если нужно вывернуть себя наизнанку перед всеми – он пойдет на это. Сжав ее холодные пальцы в своих больших, теплых ладонях, он заговорил:
- Потому что нам нужно побыть вдвоем и все решить. Нам нужно наверстать эти шесть лет и понять, как все будет дальше. Я хочу рассказать тебе, как сильно люблю тебя, но вряд ли на это хватит трех недель. Лиз, пожалуйста, решись на это ради нас!
Она побледнела, глядя на него огромными испуганными глазами. И ничего не могла сказать. Кто-то из толпы закричал:
- Эй, Ро, какие три недели, у тебя же финал!
Томми ответил, по-прежнему обращаясь только к ней, глядя на нее. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что он еще не попробовал поцеловать Лиз, а ведь раньше было время, когда поцелуями он лишал ее всех возражений. Но пока еще в ход шли слова: