К ним, пыхтя, подбежал начальник станции с флаконом нюхательных солей. Прекрасно! Лучшее средство от всех напастей. Что бы он делал этими солями, если бы кому-то отрезало ногу? Да, злости Флёр хватало на двоих.
– В-вот, это поможет, – пробормотал тот. На его полном лице блестели круглые, размером с горошины, капельки пота.
Думать забыв об обмороке, девушка гордо привстала, как охотник на поверженным звере перед фотоаппаратом.
– Оставьте себе, вам нужнее.
– Простите, мири, – вдруг заговорил самоубийца, – что вы на мне делаете?
Вспыхнув от смущения, Флёр отползла в сторону, старясь коленями не причинять ему боль.
– Не обижайтесь. Мне даже приятно.
– А мне – нет, – Флёр яростно похлопала запылившуюся юбку. – Вы что, совсем не видели поезда?! Да нас с вами чуть не задавило!
Молодой человек стыдливо потянулся за валявшимся рядом кепи.
– Припоминаю.
– Очень хорошо, а я-то считала, что только у меня память дырявая, как сыр. Признавайтесь, вы хотели покончить с собой или просто башмаками своими любовались?
Он промолчал. Напялил на голову кепи, пряча русые, вьющиеся крупными кольцами волосы.
– Простите, пожалуйста, мири. Я не хотел причинять вам неудобства. Со мной иногда такое бывает. Доктора говорят, что это не лечится.
Злость сменилась жалостью, быстро, словно картинка в волшебном фонаре.
– Раз всё хорошо закончилось, я вас прощаю. Но вы бы не заслужили моего прощения, если бы испортили такую чудесную погоду. Говорят, когда умирает хороший человек, небеса плачут, а у меня нет с собой зонтика.
В ответ она получила робкую, но вполне располагающую улыбку.
– Как вас зовут?
– Энтон, – парень воспитанно стянул кепи. – А вас?
– Флёр.
На лице Энтона мелькнула тень испуга.
– Вы же новая горничная? Простите, Флёр! Я должен был встретить вас, но пока ждал ваш поезд…
– Я поняла, – прервала его девушка, не давая утопить себя в извинениях и оправданиях. – Пойдёмте, я оставила свои вещи без присмотра.
Было самое время биться в истерике, в деталях вспоминая чудесную историю спасения от гибели, однако Энтон невольно отнял у новенькой горничной эту милую женскую привилегию. Он вёл себя настолько обаятельно, что Флёр была готова ради него ещё раз броситься под поезд. Ничего, придёт время, тогда и порыдает всласть.
Энтон донёс её чемодан до старомодного автомобиля, похожего на кабриолет без коней, и предложил поднять крышу, чтобы мири не докучало яркое солнце. Флёр ни слова не сказала про внешний вид машины, которая морально устарела лет на пятнадцать: не стоило выдавать свою капризную натуру, при знакомстве мужчины этого не любят. Так было написано в «Дамском несессере». А ещё там писали, что леди не должны сидеть рядом с шофёром, поэтому Флёр устроилась сзади.