Чем дальше они отъезжали от станции, тем больше девушка погружалась в уныние. Бесспорно, Энтон мил, воздух свеж, не то что в Лендвере, но разве это может заменить прежнюю жизнь? Деревенька, мимо которой проходил их путь, не имела ничего общего с пасторальными пейзажами с календарей и открыток. Одноэтажные домишки с соломенными крышами, поначалу принятые Флёр за сараи, выглядели ветхими и грязными. Во дворе, не огороженном даже самым захудалым забором, чумазый малыш вместе с курами с упоением что-то ковырял в земле. Рядом находились, видимо, родители и в не самых лучших для детских ушей выражениях спорили о судьбе переставшей давать молоко коровы.
– Не переживайте, наш дом совсем не такой, – сказал Энтон, давя на тормоз, явно ожидая подвоха от глубокой лужи посередине дороги.
Было бы неплохо, если бы его слова оказались правдивыми. Флёр внутренне содрогалась, представляя, что ей придётся убирать за свиньями или хватать руками коровье вымя. Лучше бы её приставили к леди личной горничной, знакомо и не так уж противно.
– У хозяев есть дочери?
– Надеюсь, я вас не сильно расстрою, если скажу, что у хозяев вообще нет детей?
– Да нет. Я не очень хорошо лажу с детьми.
– Наверное, потому что вам попадались очень непослушные дети.
Флёр молча приняла завуалированный комплимент и вновь вернулась к тревожным мыслям. Хоть бы хозяйка не была вредной старухой или чем-то вроде этого. Не все старые женщины способны терпеть рядом с собой привлекательных девушек. А об их вечных болячках и причудах аж думать тошно.
Энтон посигналил клаксоном, разгоняя пару ленивых гусей. Где-то бдительно залаяла собака.
– Здесь так… некрасиво, – Флёр прижала к себе сумку, как бы защищая её от нападения тех же гусей. – Я в детстве была в деревне у тётки, но там было гораздо лучше. Повсюду клумбы с цветами, дорожки из песка. В честь моего приезда дядя Монти даже качели мне в саду повесил.
И не так сильно воняло навозом. Правда, девушкам нежелательно произносить это слух, чтобы не прослыть деревенщиной.
– Согласен, здесь отвратительные условия. Как видите, мири, деревни бывают разными. В этой живут очень бедные люди. Они фактически нищие, но убогое хозяйство хотя бы напоминает им о том, что они свободные люди. А свобода всегда лучше тюрьмы или работного дома.