Белые маки. Легенда о труверах - страница 9

{

Белым маком луна зацвела за окном.

Спи, печаль моя, в клетке заблудшей души.

Реки слёз сон заменит волшебным вином,

Все сомненья и страхи навек сокрушит.

}

Голос у меня всегда был похож на мальчишеский. Так, как я, мог бы петь какой-нибудь драчливый сорванец лет тринадцати. В юности это меня очень удручало, зато сейчас пришлось кстати. Звук лютни, казалось, был продолжением моих идей, заполняя собой всё вокруг. В общем, импровизация удалась.

{

Образ твой станет снова живым, и ветра

Будут нежно трепать  непослушную прядь.

Я поверю, что нет больше горя в мирах,

И оставлю пылиться меча рукоять,

}

Чем больше я пела, тем почему-то мрачнее и угрюмее становился всадник на бледном коне, а его спутники свирепо и вместе с тем удивлённо смотрели на меня, сжимая эфесы мечей. Я чувствовала, что чем-то задела их, возможно, затронув какую-то запретную тему, но остановиться уже не могла. Эта лютня словно притягивала пальцы к струнам из жил, будто они были вырваны из моего тела, а теперь вновь обрели хозяйку.

{

И войду в старый дом, что разрушен судьбой –

Мой последний рубеж, где томится в плену

Моя прежняя жизнь, одержима тобой.

Спи, печаль моя! Я лишь вовек не усну.

Спи, печаль! В этой жизни тебе места нет.

Заблудился во тьме где-то новый рассвет.

}

– Позволь, я отрублю голову этому бродячему насмешнику! Яд сочится у него с языка! – угрожающе проворчал лысый громила, вынимая из ножен свой меч, когда последний звук струн умер в прохладной тишине ночи.