Я рассмеялась. Алан, который уже закончил с девушкой в кресле и какое-то время с интересом слушал рассказ Ефима, тоже тепло улыбнулся.
— Так что — да здравствует Ефим, лучший кобе… производитель Убежища! — со смехом провозгласила я. Ефим покраснел.
— Да ладно тебе — производитель! Я не знаю, как и подступиться-то к ней, а уж тем более… На нее и смотреть-то… Спала ночью возле меня, калачиком свернулась, что твой волчонок. Я ее вот этой своей хламидой укрыл получше — жалко ее, белая вся, незакаленная, наверное. Хоть бы на ночь какую одёжу им выдавали! Какой дурак придумал постоянно их голыми держать? Я лысому утром говорю: «А давай я на ночь костер разведу, женщины же мерзнут!» А он мне на стене показывает какой-то приборчик с цифрами: «Мы поддерживаем оптимальную температуру.» Вот и пообщались, как говорится — как слепой с глухим. А сегодня я после завтрака к дереву прилег... Ну, отдохнуть, подумать… — а она принесла гребень и давай мне волосы чесать да щетину расчесывать. Приятно, конечно… Только взгляд ее поймал — а он все такой же, бессмысленный. Как-то она у меня никаких желаний не вызывает, не знаю даже — как с поставленной задачей справлюсь. Ну а в целом все у меня там хорошо — тепло, сытно… Как на отдыхе каком!
Я притворно разозлилась:
— Вот видишь, как несправедливо — я тебя спасала, мужа и сына там оставила, а в награду — ты как на отдыхе, а я вот… — и я демонстративно пошевелила руками в браслетах. Ефим, проводя взглядом до моих рук, прошелся и по телу, покраснел и сразу спрятал взгляд:
— Танечка, дорогая, я об этом помню, но пока никак не соображу — как бы нам отсюда убежать? Да и убежать-то мало, нужно ведь и портал найти! А чтобы ты уж сильно не горевала, вот тебе гостинцы! — он положил рядом со мной персик и яблоко. — Я от каждого кормления тебе оставлял, помню же, что ты мяса не ешь!
Я растрогалась:
— Спасибо, Ефим! А мяса мне и не положено! — и я рассказала ему все, что я узнала от Алана о кормлении населения этого Убежища.
— Понятно. Слушай, друг, ты бы ей хоть руки-то развязал, а? Как же ей есть-то? А ты, бедняжка, со вчерашнего дня так и лежишь?
— А вот и нет! — и я тихонько, чтобы не услышала лежащая девушка, рассказала Ефиму о том, как Алан освобождал меня на ночь.
— Вот даже как? — Ефим мигом посерьезнел, нахмурился и с подозрением уставился на Алана — Ты хоть Танечку нашу не обижал? Так с голой и спал или хоть накрыл?