— Я? Ну, мне будет с кем поговорить, я буду слышать твой смех и…
Я подняла брови:
— И?
Ефим замялся. Стоявший в изголовье Алан произнес:
— Таня, за неимением ничего лучшего, мы должны иметь в виду и такой вариант. Я тоже думал об этом и, как мне кажется — так будет лучше для всех!
— Для кого это — для всех?! А ребенок? Кто будет его кормить? Ефим, я не понимаю, тебе что там — женщин не хватает?! Тебе же могут и еще пару штук выдать! А живот мой растянутый тебя не смущает? Давай лучше будем думать о том, как нам вернуться в наш мир!
Ефим положил руку мне на живот, потом, лишь слегка касаясь кожи, медленно повел ее к груди и стал средним пальцем выводить круги вокруг соска. От волнения и возбуждения я задышала чаще, а его это видимо заводило. Его глаза засверкали и он, придвинув лицо совсем близко, прошептал:
— Ты так веришь в то, что мы вернемся? А чего хочу я? Я хочу видеть блаженство в твоих глазах, я хочу целовать твои хохочущие губы, а не быть с куклами, неспособными ни на какие чувства! Будь моей, Тань, я буду нежен… — его взгляд и шепот завораживали, рука поползла обратно к животу и дальше вниз. — Все то бесконечно женское, что в тебе есть — твое смущение, твой смех, твой лукавый взгляд и блестящие в улыбке белые зубки — вот что меня заводит, а не постоянно доступное тело со стеклянными глазами… Эти кудри, эта вечная тайна…
Его рука уже перебирала волосы на лобке. С огромным трудом собрав все душевные силы, я пристально посмотрела ему в глаза и спросила:
— Как у Милы?
Пальцы Ефима резко напряглись и распрямились, он встал, опрокинув табурет, и без слов вышел из манипуляционной.
Алан весело рассмеялся:
— Ты не перестаешь поражать меня, Тань! Не ожидал от тебя такой …стойкости! Я даже и сам впервые в жизни… завелся...
Я сначала не поняла, о чем речь — тогда он чуть прижал свою широкую рубаху и я радостно засмеялась:
— Ну что ж, Алан, я тебя поздравляю! Значит, все получилось?
— Спасибо за поздравление — да, похоже мой эксперимент оказался удачен… И все же я не понимаю — почему ты отказалась? Ведь ты тоже явно была возбуждена, ведь все признаки — и пульс, и дыхание, и соски, и пилоэрекция… Как же так?
Я с улыбкой ответила:
— Да потому что я — человек, Алан. Не агрегат и не животное. И я своим сознанием могу контролировать желания своего тела. Ну, по крайней мере я пытаюсь это делать… А я люблю Сашку. И не хочу развлекаться даже с самым что ни на есть притягательным и нежным Ефимом.