Я ядовито произнесла:
— Да, ходила. Я его на траве, на слинге оставила, когда за тобой в воду прыгала! С Домкой.
— С Домкой? Ну, не переживай, он его не оставит. А на звук придет или Саша, или Алексей… Прости меня, Танюш, я так перед тобой виноват!
Возникла пауза, в которую спокойно и рассудительно вклинился Алан:
— Ну, если вы уже разобрались с произошедшим — предлагаю подумать о настоящем. Вот ты, Ефим, сейчас должен выбрать свою дальнейшую судьбу — быть тебе первородным или …нет.
— Не понял — это как?
Я рассмеялась:
— Ну, будешь ли ты ходить в белой хламиде и с важным видом трясти яйцами или…
Алан закончил за меня:
— Или обслуживать трясущих ими же — выращивать для них еду, убирать за ними, следить за порядком, обеспечивать сохранность купола, лечить — если у тебя есть к этому способности... Ну, и навсегда остаться существом второго сорта!
Испуганно моргая, Ефим переводил взгляд с меня на Алана:
— Ну и выбор, однако! А подробнее можно? От чего зависит мой выбор?
— При осмотре я выявил у тебя высокую степень соответствия — более девяноста процентов при условии исправления дефекта. — Алан коснулся левой руки Ефима, где, как я знала, был плохо сросшийся перелом. — А без исправления я дам тебе не более семидесяти двух, хоть это наследственно не переносится, но в нормы не вписывается.
Ефим ошарашенно смотрел на Алана:
— Ты …вылечишь мне руку? Сейчас, по прошествии стольких лет?
Тот улыбнулся:
— Да, перелом старый и с костяными мозолями, но в принципе — нет ничего невозможного! Но будет больно. Могу дать обезболивающее.
— Я потерплю.
— Уверен? Обезболивающее значительно смягчит процесс.
Ефим бросил на меня взгляд и твердо сказал:
— Уверен.
Алан озадаченно зашевелил волосами, а потом криво усмехнулся:
— Ну, как знаешь. Если для тебя это важнее. Иди сюда.
Они вдвоем подошли к какому-то креслу, мне оно напомнило кресло стоматолога. Я с интересом наблюдала за ними, ведь мне было достаточно просто повернуть голову. Алан усадил Ефима в кресло и пристегнул обе его руки к подлокотникам. Голый Ефим ерзал на сидении, покрываясь красными пятнами. Потом все же решился и сказал мне:
— Тань, не смотри!
Я с улыбкой отвернулась, а Алан вздохнул:
— Какие же вы …стеснительные, в самом деле! Чего тут стесняться-то — здоровое прекрасное тело! На вот, так лучше? Все, Таня, можешь смотреть! — добавил он с усмешкой.