Тот был просто шокирован и рассматривал свою руку — лучевая кость теперь не торчала!
— Вот так вот быстро?! Спасибо тебе, Алан!
— Да не за что. Это же моя работа! Через пару недель придешь ко мне, подшлифуем тебе шрамы… Подожди, посиди еще. Сейчас будет немного больно — но потерпи, прими это как плату за свой новый статус!
С этими словами Алан взял что-то со стола и крепко прижал к груди Ефима. Тот заорал от боли и попытался встать, но руки-то были привязаны! Через несколько секунд Алан отпустил его, а на груди Ефима дымилось свежее клеймо — кружок и треугольник вершиной кверху.
— Приветствую тебя, первородный! — торжественно, но мрачно произнес Алан. — Пойдем, я отведу тебя в место твоего обитания…
И они куда-то ушли. Я все смотрела в темнеющее над головой небо. Что за сумасшедший день! Только утром я была у нас в лесу с Сашкой, Лешкой и Домкой. И вот я здесь! Увижу ли я их когда-нибудь? Скоро меня отдадут в лапы тому борову, Ставру, и я буду «следовать своему природному предназначению». Причем никто и не спросит моего согласия! Я так распалила себя этими мыслями, что слезы градом потекли по лицу. Полноценно рыдать лежа на спине не получилось — невозможно ни в руки уткнуться ни просто в стол или на чем я там лежу… Да и слезы все норовят в нос залиться! Вернувшийся Алан застал меня в стадии полного расстройства. Он стоял и удивленно на меня смотрел:
— Что с тобой? Что происходит?
Он быстро ощупывал меня в разных местах и пытался понять причину моего поведения.
— У тебя поднялась температура. По-видимому, перегорает молоко. Потерпи немного, скоро его не станет и температура спадет…
Я разрыдалась в голос:
— Да причем здесь температура?! Я хочу кормить своего ребенка и видеть его довольный взгляд у своей груди! Я хочу к Сашке, хочу его теплых объятий, хочу к нам в лес под голубым небом и пылающими багрянцем и золотом листьями! Я хочу нежиться в прозрачной воде горной реки! Я хочу к нам на печку, где мы с Сашкой занимались любовью!
Вконец измотав себе душу, я опять в голос разрыдалась. Алан в растерянности смотрел на меня:
— Но я не знаю… Что лично я могу сделать? Неужели все это правда, а не плод твоей бурной фантазии? И откуда она у тебя так развита? И ты плачешь не от боли, а от… недостижимости твоих желаний?
Казалось, он искренне пытается понять меня и чем-то помочь. Почти постоянно он замолкал и все шевелил волосами.