Я не знала, что и ответить и вопросительно посмотрела на старика.
— «Покрошили четырех человек за одни лишь намерения»… Тебе это ничего не напоминает? И еще туда же: «И я поняла, что она виновата лишь в том, что любит его… но и я тоже его люблю…» А, Тань? Как ты думаешь?
Я замешкалась с ответом. Да уж, с объективностью у меня не очень — не могу я вот так со стороны посмотреть и рассудить. Для себя решила, что мы хорошие, а они злодеи — а на самом деле не все так просто…
— Да, Танюш — помнишь, я говорил тебе — не бывает плохих и хороших людей…
Из колодца подал голос Сашка:
— Старик дело говорит. Вот уж старый прохвост — как обул меня, а? А ведь казалось — чуть душа держится… Замерз я, Тань. И весь замерз висеть тут, да и хозяйство свое боюсь отморозить… Может, если не тебе — так кому другому пригодится… Впусти меня, а? Назад я не поплыву — ствол намок, заложников нет, а без них я быть мишенью для ваших ниндзей не хочу… Лучше уж здесь, возле тебя окочурюсь, если ты считаешь, что другого варианта нет… Здесь, конечно, не айс — темно и холодно… А помнишь то теплое озерцо в горах? Озерцо теплое, а вокруг снег лежит? Помнишь, у тебя тогда еще купальник …э… потерялся? Ну — верхняя его часть? И как ты ругалась и не хотела вылезать из воды, мол — серьезный курорт, а не нудистский пляж?
И Сашка стал напевать мелодию песни, которую я в то время любила… Это вообще меня доконало — я ведь действительно вспомнила тот момент, и как потом обнаружила, что верх от купальника спер Сашка и запихал себе сзади за плавки, чтобы вдоволь потискать меня под водой — и так много таких теплых, приятных мелочей…
Казалось — я, другая я, девятимесячной давности — сидит внутри меня и говорит: «Да что же ты делаешь?! Вон же — Сашка твой замерзает! Это же Сашка — твой родной человек! И ничего он такого уж ужасного не сделал — по крайней мере, не хуже, чем вы… Никого не убил и даже серьезно не ранил… Ты так и дашь ему умереть?!» От этих мыслей меня вообще разрывало на части, и я зашлась в рыданиях. Старик подошел и присел возле меня, поглаживая по спине:
— Ну ладно, Танечка, успокойся, не нужно так… Александр, прекрати ее изводить, она же беременная, в конце концов… Ведь любишь ее, вижу, что любишь — так подумай о ее здоровье…
— Люблю? Да, пожалуй ты прав, старик… Наверное, эту одержимость именно так и можно назвать… Так что же мы будем делать?