Медведь стоял возле густого куста малины и лакомится сладкими ягодами. Собственно я, занятая тем же самым с другой стороны, сначала увидела как раз обсосанные им малиновые сердцевинки, а потом уже и самого хищника. И примерно тогда же зверь учуял меня...
Так мы и стояли. Я, обмершая от страха, с протянутой к очередной ягодке рукой и теперь не смеющая даже вздохнуть. И медведь. Огромный мохнатый с острой треугольной мордой и чутко подрагивающими ноздрями. Хищник явно меня обнюхивал. Когда он двинулся ко мне, сердито мотнув лохматой башкой, ноги мои подогнулись и я с тихим вздохом осела на траву, не в силах не то что бежать, даже закричать нормально. Зверь подошёл ко мне, ткнулся носом в лицо. Снова внимательно обнюхал и, не выказывая агрессии, тихо рыкнул, заставляя меня отшатнуться и упасть теперь уже на спину. Зверь ещё раз обнюхал меня, на этот раз уделив особое внимание плечу со следами зубов Харальда на нем, довольно подышал мне в шею и неторопливо отошел, снова занявшись малиной, но прошло ещё довольно много времени, прежде чем я смогла собраться с силами и встать.
К вечеру третьего дня меня стало заметно знобить, разболелось горло, а язык казалось распух и покрылся противной сухой корочкой. Так что когда впереди показался небольшой ручеек, я облегченно выдохнула и больше никуда не пошла, оставшись на ночь возле воды. Нет, у меня конечно была с собой небольшая фляжка под воду. Вот только её источники за всё время пути встретились мне всего лишь дважды, а пить хотелось постоянно и я то и дело делала небольшой глоток. Так что ручеек был спасением. Я объела куст дикой смородины, морщась от кислоты и со стоном упала на кучу пихтовых веток, что должны были служить мне ложем и одеялом на грядущую ночь. За эти дни я не раз горько пожалела о том, что перед побегом не позаботилась взять с собой кресало или огниво. Вряд ли мои преследователи смогли бы обнаружить дым от костерка, а возле огня было бы намного теплее! Но чего нет, того нет. Увы, но огонь был мне недоступен, как и нормальное одеяло. Этой ночью я так и не смогла уснуть, дрожа от холода, а утром, когда рассвело, сон все-таки сморил меня и я провалилась в темноту.
Утром продолжить путь я не смогла. Горло болело невероятно, голова раскалывалась, меня кидало то в жар, то в холод и единственное, что я могла, так это тихо плакать и отпивать крохотными глотками воду из фляжки куда я вчера кинула горсточку малины. Сил не было совсем. Как и желаний . Я не хотела уже даже жить, не то что спасти родных и впервые мне подумалось, что мой побег был ошибкой. Останься я тогда с отрядом, была бы жива. В конце концов, я уже не девица, чтобы так бояться физического насилия. Да и насилие в моей жизни тоже уже было... А я мало того, что сейчас иду к мужчине, что сделал это со мной, так, похоже, даже перестала бояться того, что снова окажусь в его постели. Была бы постель...