И, наверное, я совершила бы какую-нибудь глупость, если бы не его следующие слова, которые отрезвили меня похлеще ледяной воды.
– Вы нарисовали меня и вот я здесь, у ваших ног, моя покровительница!
– Кто? Что? – выкрикнула я в ответ и задёргалась в стальных кандалах объятий Диманта. Только покровительницей мне для полного счастья стать не хватало! Да в чёрную дыру такую ответственность! – Я никогда не рисовала тебя! С чего ты это взял! – возмутилась до глубины души.
Шиянарец нехотя отпустил меня, покопался в своём комме и показал мне – кто бы мог подумать! – картину тётушки Линды. С моей же рукотворной подписью. Вся суть подлянки стала мне предельно понятной, когда Демис растянул губы в коварной улыбке, становясь очень похожим на типа слева, того, что олицетворял демона.
– Это не ты! И совершенно непохож.
– Да ну. Вылитый я, – невозмутимо отозвался Димант и состроил бровки домиком, парадируя лик справа, который отвечал за ангела.
– Да не ты это! – не выдержала я, когда поняла, что Демис специально старается быть похожим на неизвестного с картины. Неужели тётушка не сама его придумала, а срисовала с чьих-то фотографий? Нет-нет, этого просто не может быть. Я не верю в совпадения и вонючий случай! Нет!
– Не похож, свободен! – выкрикнула, сжав руки в кулаки.
– Дарья, – наглец даже имя моё протянул так нежно и ласково, что я чуть лужицей не растеклась у его ног, – не стоит стесняться своих чувств. Я же говорил, что тоже не забывал тебя ни на секундочку, моя коварная бабочка.
– О, бабочка, – опробовала я возмутиться.
Но когда тебя медленно притягивают к твёрдой и такой каменной груди, которую хочется пощупать и потереться щекой, чтобы собрать умопомрачительный запах. В общем, сложно возмущаться в таких условиях.
– Уже не лягушка?
– Хочешь остаться ею? – насмешливо шевельнул он дыханием волосы на макушке.
Я пригрелась на его груди, топталась, уже даже не попадая в ритм танца, не обращая внимания, что мы стали объектом заинтересованности всего клуба.
– Нет, – мотнула головой и заметила Лизу с мужем, который удерживал её, не позволяя подойти ко мне, точнее, к нам с Демисом.
Стемп, кстати, выглядел несколько растерянным, настороженным, зато Лиза злой и возмущённой. Она делала мне знак рукой, чтобы я подошла к ней, но я поморщилась и мотнула головой. Никуда я не пойду! Мне сейчас так приятно. Меня ещё никто так к себе не прижимал и осторожно не вёл в танце. И лягушкой никто никогда, кроме него, не называл, тем более бабочкой. Для всех я лишь собственность Манаука.