– Тоже детей от меня хочешь? – надменно уточнила, тая в себе обиду.
– Каждый мужчина хочет от своей женщины детей, – опуская голос до сексуальной хрипотцы, произнёс Димант, опаляя своим взглядом не хуже открытого пламени.
Он мне вызов бросил?
– Я не твоя женщина, – по слогам произнесла, растягивая губы в коварной ухмылке.
Демис внезапно стал злым, прижал меня к себе сильнее. Крепко обхватив рукой затылок, не давая отстраниться, он склонился к самому уху, пугающе вкрадчиво прошептал:
– Вот тут, моя бабочка, ты глубоко заблуждаешься.
О нет! Нет-нет-нет! Только одержимого мною шиянарца мне не хватало! Подопечные, фавориты, нет, я не хочу никакой ответственности. Я только с виду манауканка, а внутри я настоящая унжирка. И я хочу свободы от этих навязанных отношений. Жизнь – это миг, здесь и сейчас. Зачем себя ограничивать одним мужчиной, когда их полно кругом, и каждый захочет стать моим, только помани пальцем. Да, меня привлекает этот опасный мужчина, меня манит манна в его крови, потому что дедушка заложил в меня эту генетическую зависимость от манаукцев. Да, я хотела бы заняться сексом с Дамисом прямо здесь и сейчас, потому что это жизнь, потому что это свобода. Но нельзя, так как для него всё иначе. Для шиянарцев быть выбранным женщиной награда, они становятся зависимы от желаний своей покровительницы. А я не хочу вершить чью-то судьбу. Поэтому надо бежать, бежать прочь от этого красноглазого монстра.
Я вывернулась из объятий Диманта, кинулась прочь от танцпола, прямо в гущу толпы, вперёд к своей свободе. К своему выбору принадлежать только себе!
***
«Это была моя самая ужасная ошибка – публичная порка. Я не ожидала, что для меня это будет неприемлемо, больно и унизительно. Да, я мазохистка, да, я всегда искала особенные приключения для своего очаровательного зада, но когда я оказалась прикована к кресту, полностью обнажённая под десятками алчных взглядов, извивающаяся от боли, не получающая ни капли наслаждения и той самой эйфории, которую вечно ищу, я разрыдалась, умоляя остановиться. Но он, как всегда, был непреклонен, нарушая все установленные правила, считая, что он лучше знает моё тело, но это не так! Нет, не так! С моей души сдирали кожу, она кровоточила, сжималась в судорогах. А они смотрели, наслаждались, питались моими страданиями. Это было ужасно. Эта агония сжигала моё сознание, но не позволяла полностью раствориться в спасительной боли.