– Разумеется, госпожа баронесса, – снова присела в своём странном поклоне Леона. – Что прикажете приготовить на завтрак?
– На завтрак... Каши у вас тут есть?
– Каши? – по удивлённому выражению на лице женщины я поняла, что сильно промахнулась.
«Вслух признать свою неправоту – половина поражения», – тут же всплыло в голове одно из наставлений бабушки, и я сдвинула брови.
– Именно. Каши.
– Простите, госпожа баронесса... – слегка смешалась Леона. Но оказалось, что её чувство превосходства не так-то легко поколебать. – Каша – еда простолюдинов. Вот я и подумала...
– Ты подумала? – я внимательно посмотрела на женщину. Кажется, подействовало. По крайней мере, на щеках появился яркий румянец. Дождавшись, пока она отведёт глаза, я немного мягче продолжила. – Давай договоримся так. Когда я спрашиваю, ты отвечаешь. А думать... Думать будешь тогда, когда я попрошу подумать.
– Д-да, госпожа баронесса.
– Вот и отлично, – я ободряюще улыбнулась. – Так что там с кашами?
– Рисовая и пшённая. И греча ещё.
– А овсянки нет? – уточнила я, обрадовавшись, что слышу знакомые названия.
Обучилась я при переносе местному языку, или по какой-то иной причине без проблем понимала местную речь, но уже убедилась, что слова, которым нет аналогов в русском языке, продолжают звучать тарабарщиной. И понятные определения прозвучали почти музыкой.
– Овсянки? – вытаращилась Леона, но, спохватившись, тут же поправилась. – Есть и овсянка...
– Замечательно.
Бабушка по какой-то причине именно эту крупу терпеть не могла, и потому у нас дома она никогда не появлялась. Я же, однажды попробовав её в гостях у соседки, просто влюбилась. Правда, мою любовь никто не понимал и не разделял, но теперь я могла позволить себе есть именно то, что хочу.
– Ещё есть пшеница, и ячмень, – продолжала между тем Леона. – И отруби тоже есть. В этом году много заготовили.
– И что из овсянки готовят? – насторожилась я.
– Так запаривают лошадям да коровам, когда их колики донимают, – хлопнула ресницами женщина.
– Омг... – с трудом подавив ругательство, я вцепилась зубами в бутерброд с ветчиной.
«Осторожнее, госпожа баронесса, – мысленно попеняла я себе, пережёвывая мясо под услужливым взглядом Леоны. – Отсутствие общепринятых манер или экономность скорее всего воспримут, как чудачество. Особенно слуги. Небось, и не к таким вывертам привыкли. А вот попытку похлебать какое-нибудь свиное пойло не поймут даже они. Только ещё не хватало с первых же дней прослыть сумасшедшей».