Мой любимый потёр подбородок.
- Нет, милая, ты никуда не поедешь. В этом замке есть одна потайная комната... убежище на случай нападения. О ней не знает никто, кроме меня, нашего эконома Равеля и его сына. Я сам-то видел эту комнату лишь один раз, мельком - к счастью, она мне прежде ни разу не понадобилась, я и забыл почти о её существовании. Сейчас дам Равелю распоряжение подготовить ту комнату для тебя. В ней, конечно, не слишком уютно, но есть всё необходимое, даже уборная. Всё время визита Женевьев ты проведёшь там. Младший Равель будет носить тебе еду, а я буду смотреть, чтобы Женевьев этого не увидела.
В сопровождении эконома мы прошли в библиотеку. Сын Равеля, Гастон, остался у входа следить, чтобы туда больше никто не вошёл. Эконом проводил нас к дальней стене, на которой от пола до самого потолка были установлены книжные полки. Довольно глубокие, не менее чем для трёх рядов книг. Равель подошёл к одной из полок, взялся за неё и с силой потянул на себя. Она выдвинулась вперёд вместе с книгами, и тут целый отсек стены с полками стал поворачиваться. Открылась щель, ведущая за шкаф, достаточная по ширине, чтобы в неё беспрепятственно мог войти человек. К моему удивлению, внутри было светло, хотя моё воображение заранее рисовало тесное, тёмное и душное помещение. Но всё оказалось не так плохо.
Комната была узкая, но она имела окно, забранное шторами светло-серого цвета.
- Разве снаружи никто не может увидеть это окно и узнать о существовании комнаты? - обернулась я к Жану-Кристофу.
- Сама подумай - мы вошли через библиотеку, где такие же окна, и дальше за этой стеной идёт длинный коридор-галерея с точно такими же окнами и шторами. По вечерам там в простенках зажигают точно такие же светильники. Никому в голову не придёт считать эти окна внутри и снаружи, чтобы сравнить результат. А когда шторы снимают для стирки, Равель снимает их и здесь тоже.
В следующие часы в потайную комнату перенесли все мои вещи. Не потому, что они мне здесь понадобятся, а для того, чтобы в замке не оставалось никаких признаков моего существования, дабы не потревожить этим законную супругу моего любимого. Всё это было настолько неприятно, что я думала, что уже никогда не смогу быть такой же счастливой, как в прошедшие восемь месяцев. Остаток дня Жан-Кристоф провёл где-то вне замка, а ночью я уже спала одна в потайной комнате, ведь точный час приезда герцогини был неизвестен.