— Записать, записать… — обеспокоено прошептал голый музыкант, стремительно прошагав к столику около гитар. Он разыскал не до конца исписанную нотную тетрадь и, примостившись на полу из тёмного дерева, стал быстро записывать музыкальную композицию, карябая автоматическим карандашом среди нотных линеек. Он тихо ругался, нависая над низким крепким столом, и продирал дырки в бумаге.
— Да нажми ты на кнопку! — не выдержала Маня.
Он раздражённо потыкал большим пальцем по верхушке карандаша. Что-то прошелестел губами и продолжил продирать нотный стан. Маня вздохнула, закатив глаза, подошла к голому музыканту, нашла в плоском выдвижном ящике упаковку тонких грифелей и выдернула карандаш из пишущей руки. В ответ послышался матерный шелест, но Маня, ничуть не смутившись, вставила несколько графитовых стержней в тело карандаша, добыла из нехитрого устройства пишущий кончик и наклонилась, красиво колыхнув грудью над взлохмаченной головой. Музыкант попытался выдернуть у неё карандаш, шевеля губами что-то нетерпеливое. Маня не отпустила пишущий предмет и невозмутимо наткнулась взглядом на красивое нахмуренное лицо.
— К Голдовскому вечером, м? — поставила она условие.
Прозвучало изнемогающее рычание в ответ. Он всё-таки выдернул у неё карандаш:
— Не знаю… посмотрим… Иди там… к Лиде, она уже что-то приготовила… Слышишь, запах?..
Маня накинула чёрный шёлковый халат, явно мужской, и выпорхнула из стеклянной двери, обвевая стройные ноги и дверной проём по пути крыльями незапахнутого шёлка. Она прошла небольшим коридором, слабо напоминавшим часть жилого помещения и оформленным лишь постерами с известными гитаристами, до большой кухни, совмещённой с гостиной, обставленной всё в тех же серых тонах.
— А-а, Машенька, — протянула приветливая женщина из-за кухонного острова и добродушно склонила голову. Её возраст мог являться загадкой где-то в пределах от шестидесяти до семидесяти лет.
— Привет, — равнодушно ответила Маня, лениво прикрыв одной полой халата нижнюю часть тела. Она взобралась на барный стул, приставленный с обратной стороны к кухонному острову, и поискав скучным взглядом среди фруктов, выложенных на блюдо, закинула в рот кусочек ананаса, — чё такой кислый сегодня?! — возмутилась она, взглянув на женщину.
— Ну… — растерялась та, раскинув руки, — выбирала!.. Как велели, самый жёлтый взяла.