– Кресло мое, – пожал плечами зеленоглазый брюнет.– И...
– Не имеет значения, где отец?– она перебила его.
– Присядь.
Этот прохладный тон, надменный взгляд, казались пыткой с целью уничтожить последние остатки светлого – приятных воспоминаний о времени, проведенном вместе.
– Нет, – она гордо вздернула подбородок. Играть и казаться безразличной и у нее отлично получается.
– Садись, я не кусаюсь... – уже теплее, попросил он.
С замиранием сердца Саманта устроилась в кресле напротив, дурные предчувствия охватили ее.
– Твой отец скончался, и теперь я занимаю его должность, – сухо и лаконично.
– О, Господи Боже, как же так? Я… Я не знала.
Ни слов сочувствия, ни поддержки от мужчины. Лишь осуждающий взгляд.
– Ну, откуда же тебе, блудной дочери, было об этом знать? Так бывает, люди уходят в мир иной. Тебе разве не все ли равно?
Рикман шокировал её этим жестоким вопросом. Да, они не особо ладили с отцом, но быть безразличной к его смерти она не могла. От того, что они отдалились, лишь усилило боль от осознания утраты. Ведь они так и не успели с папой поговорить... Если бы можно было все вернуть...
– Адам, прекрати,– Саманта всхлипнула. Она не хотела плакать перед этим человеком, но слезы непроизвольно брызнули из глаз. - Ужас-то какой!
Теперь она себя точно загрызет упреками.
"Почему, почему судьба настолько несправедлива?"
Хоть она и злилась, но все же любила отца. Он все и всегда делал для нее и ради неё... разве что за исключением последней судьбоносной сделки.
В посетительницу прилетел белоснежный платок. Так небрежно, словно подачка. Но девушка взяла ткань, не думая в этот момент о гордости, ей было слишком больно от новостей.
– Когда это случилось?
– Почти два года назад, сердце не выдержало.
Саманта видела, с каким призрением смотрит на нее собеседник. Неужели, он винит её в случившемся? Ну, конечно! Ведь так проще! Она сама пользовалась этим приемом – чтобы разлюбить, надо возненавидеть. Чтобы не чувствовать себя в чем-то виноватым, следует обвинить во всем другого человека.
Слезы побежали по щекам. Просто ужас! Все это время она злилась на папу, а его уже не было в живых. И вот теперь у нее нет, ни матери, ни отца. Никого...
Адам поднялся, подошел к кувшину и подал гостье стакан воды.
– Успокойся, вот выпей. Поздно слезы лить.
Саманта взяла из его рук стакан воды и сделала несколько глотков. Успокоиться не получалось. Наоборот, девушка почувствовала приближение истерики. Потому, что она тоже начала себя винить в этой глупой ненависти ко всем, кто не разделил или не принял ее взглядов, ко всем, кто вмешался в её жизнь, изменив тем самым направление выбранного пути. Папа хотел, как лучше. Возможно, надо было его слушать, а не устраивать скандалов, не уезжать...