— Мама? — удивилась она. — Порталом?
Обычно Магда приезжала дилижансом, она недолюбливала порталы, от которых у неё начинала кружиться голова, что страшно нервировало ведьму. Беатрис ускорила шаг и вскоре разглядела в руках у Магды маленький свёрток.
— Это ещё что? — и Беатрис побежала вперёд, предложив Феодотье одной потихоньку идти до дома. — Ребёнок? У мамы? — недоумевала ведьма. — Она же не хотела больше рожать?
Наконец, она добежала и с искренним удивлением уставилась на довольную мать.
— Ну что смотришь, дорогая. Давай здороваться, Беатрис, — усмехнулась Магда, глядя на ошеломлённую дочь.
— Ой, прости, я не ожидала, что ты приедешь. Здравствуй, мама, — опомнилась та, — проходи скорее в дом. Давай я тебе помогу.
— Ты что ты вокруг меня разквохталась, как курица, — рассмеялась старшая ведьма, — На вот тебе занятие, — и сунула ей в руки свёрток, — неси, давай.
— Ой, мама, это ещё одна наша сестрёнка? — спросила Беатрис, откидывая уголок свёртка и смотря на маленькое круглое личико спящей девочки. Неожиданно та проснулась и уставилась круглыми, как пуговки, глазами на Беатрис.
— Она проснулась, — засмеялась женщина, — как тебя зовут кроха?
— Милли, — ответила Магда, — её зовут Милли.
Пожалуй, с этого момента сердце Беатрис было похищено круглыми, серыми глазками — пуговками. Она что-то тихонько прошептала ребёнку, девочка загукала в ответ, и счастливая Беатрис, с нежностью прижимая свёрток к груди, поспешила в дом
— Ну вот, — усмехнулась Магда, — контакт налажен. Пожалуй, к вечеру ещё успею попасть на приём к оркам, — и, поздоровавшись, с подошедшей, наконец, к крыльцу Феодотьей, поднялась в дом.
Так Милли обрела любящую семью. Детство девочки было счастливым и беззаботным, самая маленькая в семье, как все считали, сестра, была всеобщей любимицей. Лишь Беатрис, безумно любя «свою пуговку», как она любила называть её, постоянно разглядывала кроху, и никак не могла найти никакого сходства с матерью.
И ещё, пеленая девочку, она несколько раз находила в пелёнках крохотные, рыжие пёрышки. Откуда они могли взяться у ребёнка, она понять никак не могла? На самом деле, ей очень хотелось, чтобы Милли была им чужой, и тогда бы она смогла удочерить девочку, но спросить у матери такое она не могла, боясь показаться бестактной, а мать ни разу не подтвердила, но и не опровергла тот факт, что Милли её сестра. Поэтому Беатрис звала маленькую Милли своей дочуркой, когда в доме никого не было, а так как все съезжались только раз в год, она иногда проговаривалась и при остальных, но никто на это не обращал особого внимания. Ну, зовёт и ладно. Магде тоже особо дела не было.