В своём бурном прошлом она действительно числилась бывшей дамой сердца Люрора де Куку. Так что же в доме есть какие-то потайные ходы, о которых я не знаю?!
– Мне не нужны другие портреты, – пробормотала я.
Конечно, за полсотни лет этот зал мог бы пополниться образами моих поклонников, но никто из них не оставил в моём сердце такой же яркий след, как эти двое.
– Как это случилось? – спросила Клодина, кивнув на Карломана.
– С каждым годом он становился всё более прозрачным, а потом просто развоплотился, словно растворившись в воздухе, – нехотя пояснила я, помрачнев. – Мы оба знали, что так суждено. Я сделала всё возможное, чтобы отсрочить последний миг. Но мои эликсиры могли только затормозить процесс, но не остановить его. Я даже просила у Неё, чтобы Она не забирала Карломана! Но…
– Как же ты решилась на такое?! – воскликнула Клодина. – Исполнение желаний силами самой Противоположности Жизни – это страшная и мрачная магия. Неизвестно, как она отразится на тебе! Ведь желания обычно исполняются, когда их исполнения никто уже не жаждет и не ждёт.
Я только пожала плечами в ответ.
– Да ладно! Может, Она и не услышала тебя. Не переживай! – Клодина улыбнулась, заметив, что меня задело её замечание. – Ничего же не случилось пока. Ну, а здесь у тебя кто?
Она подошла ко второму портрету и, решительно сдёрнув пыльный отрез чёрного бархата, покрывавший его все эти пятьдесят два года моей жизни в Париже, зашлась весёлым хихиканьем, перемежавшимся кашлем от пыли.
– Я должна была догадаться! – воскликнула она, рассматривая чёрные, как смоль, волосы, бледные глаза с желтоватым оттенком радужек и застывшие в дьявольской улыбке тонкие чёрные губы того, кто был изображён на холсте. – Люрор де Куку собственной персоной!
Я промолчала, будто пригвождённая к полу взглядом некроманта с портрета.
– А знаешь, говорят, недавно он уничтожил свой гербарий, – добавила Клодина, с интересом взглянув на меня.
– Как – уничтожил?! – пробормотала я, ярко представив, как Люрор де Куку сжигает и ломает свои розы.
– Он отпустил их души. Некоторые даже вернулись к своим прежним мужьям. Представляешь? – успокоила меня Клодина, а потом добавила, словно ткнула тонкой булавкой:
– Вот все и гадают: к чему бы это? А?
– Это к ужину, – ответил за меня Лютэн, заметив, что страсти могут накалиться ещё сильнее.