- Гарольд, ты не умеешь наслаждаться жизнью, - не прекращая смеяться, произнес Фостер.
-Зато ты делаешь это за нас обоих! Подписываешь документы за моей спиной, да к тому же и сам их составляешь! Легализировать деятельность?! Сейчас?! Мало того, что раскрыл погрешности, подставил под удар мою работу и вынудил предпринять противозаконные действия?! Это назло мне?! Да, ты это делаешь назло, паяц и повеса! – разъяренно взревел Стилсон.
Фостер же ни как не мог уняться, но, все же немного успокоившись и издав язвительный смешок, спросил:
-Неужели ты действительно считаешь, что я это подпишу…?
-Хватит Фостер, мне надоело быть марионеткой на поприще столь извращенного понятия гедонизма твоей натуры.
-Я польщен! Тебя беспокоит морально-этическая доктрина моего поведения! – воскликнул Хант, захлопав в ладоши, как ребенок.
А в то время, когда обмен колкостями и упреками пропитывал и накалял воздух своим негативным содержанием, люди, находившиеся в затхлом помещении, рельефно отображающиеся на экране, обнаружив выход, выбегали из этого пространства и мчались по узким витиеватым коридорам. Картинка, выявляющаяся на мониторе, сменялась, модифицируясь и перенастраиваясь на вид сверху, в которой теперь уже отчетливо было видно, как несколько человек хаотично бегут, спотыкаясь и падая, но поднимаясь и продолжая свой путь по бесконечным просторам лабиринта.
-Прекрати нести чушь и подписывай, сам знаешь, что у тебя нет другого выхода, - несколько разгневанно, но сдержанно произнес Стилсон.
-Это почему же? – спросил Фостер, состроив мину фальшивого удивления, Гарольд же прищурив глаза и ехидно усмехнувшись, саркастически произнес:
-Неразумно, Фостер, своим недопониманием демонстрировать патологическую несовместимость глупости и интеллекта.
Глубоко втянув в легкие воздух узкими растянутыми в ухмылке губами, Фостер оставив заявление об увольнении на секретере, подошел к человеку, превосходящему его по рангу, но младшему на пять лет. Он облокотился руками о стол управления, наклонившись вперед, впился в его глаза проникновенным взглядом и, заключая, произнес серьезно, без присущей иронии и насмешки:
-А ты шельмец, Гарольд…
Стилсон отвел глаза в сторону, откатив кресло назад, встал и резко произнес:
-Ну, хватит уже! Я устал от твоих театральных представлений, - и с глумливой ухмылкой добавил, - это одолжение, теперь ты сможешь найти себе призвание по душе – на цирковой арене!