Триана еще больше разозлилась. Он постоянно говорит, что она должна быть с ним, но при этом сам ни разу не сказал, что любит ее. Должна быть, должна любить…Вот еще! Она никому ничего не должна!
- А ты? – вопросом на вопрос отозвалась девушка. – Что-то я не припоминаю от тебя подобных признаний! Кроме дележки и рассуждений на тему, кому я «должна принадлежать». Думаешь, все решил за меня? Так вот, ты ошибаешься. Я – не вещь, и не хочу никому принадлежать! Я просто хочу быть счастлива, а ты мне приносишь только боль. Играешь со мной как с игрушкой и считаешь, что так и должно быть. Уходишь, возвращаешься... Сам вспомни все наши отношения! Ты хотя бы иногда задумываешься о чувствах других, о моих чувствах? Я ведь стала тебе нужна лишь после того, как перестала за тобой бегать и преданно смотреть в рот. Три месяца от тебя не было никаких вестей. Я считала, что ты мертв и уже почти смирилась с этим. А потом ты сваливаешься как снег на голову и чего-то от меня требуешь…Так вот, я не готова начинать все с начала и еще раз проходить весь этот путь – я устала и не хочу повторять ошибок собственной матери! Я рада, что ты жив, но лучше живи где-нибудь подальше от меня!
Ошеломленный подобными признаниями, Ривендел ослабил хватку, позволив ей вырвать руку, и просто стоял и смотрел на нее, ничего не говоря. Он всматривался в раскрасневшееся лицо девушки, прислушивался к ощущениям и ясно чувствовал исходящие от нее обиду и злость, настолько сильную и непримиримую, что можно было не рассчитывать на прощение и понимание. В подтверждение этих мыслей Триана рывком сдернула с шеи амулет и протянула ему:
- Забери это! Теперь нас ничего не связывает. Я расторгаю все узы между нами! Ты свободен и ничего мне не должен. И я тебе ничего не должна. Прощай!
Ривен не ожидал от нее таких слов. Они больно ранили, делали слабее и уязвимее. Их холод проникал глубоко внутрь, застывая и превращаясь в прежде неведомую им боль – жгучую и невыносимую, рвущую душу и сердце в клочья. Что ж, он сам в этом виноват. Он не должен был давать волю чувствам, допускать настолько близкого развития их отношений и взаимной привязанности. Прав был отец, когда говорил, что чувства – это слабость. А он сглупил и поддался им, за что и поплатился.
К тайному разочарованию девушки, эльф больше не пытался ее удерживать или возражать. Молча принял назад свой подарок, а его лицо вновь приобрело столь знакомое ей холодно-отчужденное выражение. Он словно отгородился от нее невидимой стеной. Эта напряженная тишина давила. Триана не смогла ее вынести. Она добилась, чего хотела, но никакого триумфа от этого не испытывала. Горло мучительно сжалось, к глазам подступили слезы. Но гордость и злость были сильнее. Девушка упрямо мотнула головой, стряхивая с ресниц непокорные слезинки, и, с силой оттолкнувшись от земли, взмыла в воздух.