— Привет, Лукандор, — Джинджеральда плюхнулась на сиденье рядом с Гвардарико, недовольно бурча себе под нос, когда он повернулся к ней, с порочно-соблозняющей улыбкой на лице, и закинул руку на спинку ее стула. — Гвардарико…
— Скучала по мне, милая? — Джинджеральда закатила глаза к потолку и попыталась отодвинуться, обнаружив его аристократически правильное лицо слишком близко к своему.
Он, конечно, был редкостным придурком, но чертовски привлекательным и дико горячим. Так что находиться в такой непозволительной близости от поджарого тела было опасно для ее благополучия и мысленного целомудрия. Кончиком языка он провел по своей нижней губе, после чего закусил ее, лениво блуждая взглядом по чертам ее нахмуренного лица.
— Боги, ты просто неисправим, и почему я терплю тебя в этот вечер, мне еще только предстоит выяснить, — Джинджеральда потянулась, чтобы взять меню, нарочито коснувшись плечом его груди, когда он придвинулся ближе к ней и положил ладонь на ее бедро.
От резкого контраста прохладного воздуха бара и обжигающе горячей ладони, она, резко выпрямившись, развернула меню.
— Анторнис Гвардарико, клянусь всеми богами этого мира, если ты сейчас же не уберешь руку с моей ноги, я уберу из нее все кости и засуну тебе...
Гвардарико и парочка на другом конце стола дружно загогатали во всю мощь своих военных легких, но главная цель была достигнута, нахальная рука покинула ее личное пространство.
— Я просто обожаю, когда ты такая дерзкая, Омбремер, — допив свой виски, он поднял палец и заказал еще, подоспевшему на зов официанту. — Первая порция за мой счет, парни.
Со стоном разочарования она уткнулась в страницы меню, которое уже давно изучила и запомнила наизусть. Боги, спаси ее от Анторниса Гвардарико.
***
Джинджеральда душераздирающе зевнула, вытянув руки над головой, пытаясь сбросить остатки сковывающего ее сна. Не очень умно было пить допоздна в понедельник вечером, но, чтобы выдержать неподдельную, тошнотворную, и приторно-сладкую любовь ЛукЭнда — как она их окрестила — с Гвардарико под боком, в придачу, ей требовался алкоголь. А когда она начинала, остановить ее было слишком сложно, да и опасно для жизни.
За эти четыре года она умудрилась выяснила, что Гвардарико гораздо легче терпеть, если ее разум затуманен поволокой алкоголя. Он становился почти… Забавным? Милым? Симпотичным? Но чудеса происходили только после того, как она выпьет как минимум две порции виски и закусит все это дело острыми крылышками. Разбавленная кровь оборотней давала о себе знать, хоть второй ипостаси она сроду не имела. Брюнет же в такие моменты, пах слишком соблазнительно, чертова кровь вейл… Был даже один инцидент, — после почти незаконного количества принятого на грудь алкоголя в ее двадцатый день рождения — когда, на обратном пути из туалета, она неожиданно оказалась прижатой к стене «Амброзии» с языком Анторнис Гвардарико беспрепятственно хозяйничающим у нее во рту.