Но волчица… Шейн не помнил, когда видел настоящую волчицу в последний раз. Даже запах смертной женщины действовал на оборотней так сильно, что они готовы были царапать когтями асфальт. И Шейн понимал, что инстинкт, который сейчас так и рвался наружу – не его вина. Но как же этот инстинкт мешал…
С тампонами в носу он чувствовал себя разом глухим и слепым. Нечем было дышать, но хуже было то, что отсутствие главного органа чувств заставляло его ощущать окружающую реальность как будто бы через стекло.
И в этих условиях нужно было говорить, нужно было придумывать какие-то слова, чтобы девочка, оказавшаяся на грани, не переступила эту грань.
Мысленно Шейн негромко взвыл. «Ну почему я?!»
— Потому что кто-то должен это сделать. Ты слишком ценна, чтобы сгнить на улице или в больнице.
Эллис отвернулась. Шейн так и не понял, поверила она, или нет.
— Он там, — сказала Эллис спустя долгую минуту. — Я чувствую его.
— Ты его боишься?
Эллис не ответила.
— Он не достанет тебя.
Эллис покачала головой, но Шейн не был уверен в том, что именно она отрицает.
— Ты пойдёшь со мной?
Эллис дёрнулась, словно перепуганная птица, вырываясь из сильных рук. Шейн удерживал её ещё несколько секунд, ожидая, что Эллис затихнет, но, когда этого не случилось, отпустил и попытался поймать её взгляд. В серых глазах плескался страх, но, встретившись со взглядом Шейна, Эллис уже не смогла отвернуться.
— У тебя есть вещи? Одежда? — спросил Шейн.
Эллис покачала головой.
— Тебя же в чём-то доставили сюда?
Губы Эллис дрогнули. Шейн торопливо скинул собственную кожаную куртку и накинул её на плечи Эллис.
— Разберёмся, — сказал он твёрдо и встал. — Эллис, я сейчас вернусь. Не делай того, о чём можешь пожалеть.
Дверь за незванным гостем захлопнулась, а Элис осталась сидеть неподвижно. Она молча смотрела ему в след.
Она не лгала. После того, что случилось, она успела попробовать всё. Самой себе она казалась сломанной куклой, жабой, раздавленной посреди дороги. Элис не понимала, как шевельнуться и при этом не пробудить боль в разбитом теле, а вместе с болью – воспоминания о том, что произошло.
Её жизнь никогда не была особо гладкой – Элис была сиротой, с детства кочевала из дома в дом. Вместо семьи рядом всегда были люди, остававшиеся чужими, не понимавшие её и не пытавшиеся понять.