Однако же обычно страждущие приходили в монастырь сами, на дом брату Тихомиру приходилось выезжать крайне редко, а уж для того, чтобы проверить, что там натворил какой-то дилетант и вовсе никогда. Впрочем, если учесть, что речь идёт о младенце, а взявшийся со вчерашнего дня мороз так и не ослаб, то и ничего удивительного.
Его ждали. А уж нервическую суматоху, что царила в доме, было видно даже с улицы. Если же судить по обилию шушукающейся дворни, которая даже не считала нужным прятаться по углам, речь шла о чём-то из ряда вон выходящем, чего никто здесь не ожидал. И остановиться бы да расспросить, да вроде как несолидно.
В горнице, куда его проводила бойкая краснощёкая девица, брат Тихомир, поначалу не увидел ничего необычного – супружеская пара хозяев дома, видимо будущие приёмные родители, совсем крошечный младенец – их действительно предпочитали брать в дом именно в таком возрасте или уж совсем взрослыми, если вдруг ко двору и по сердцу пришлись. А вот что тут делает жрица в традиционных храмовых одеждах? Создание кровных уз вроде бы не по их профилю. Или это именно она принесла дитя из приюта? Так у тех, вроде бы несколько иная форма одежды. Додумать мысль брату Тихомиру не дали, к нему обратился хозяин дома, полностью завладев его вниманием:
- Мы рады, уважаемый брат, что вы нашли время откликнуться на нашу просьбу.
- Это мой священный долг, - с достоинством поклонился Тихомир. – Тем более, речь идёт, я так понимаю, о расширении вашей семьи, за счёт обездоленного ребёнка.
- Да как знать, - пожал плечами Вершень, он как решил для себя ещё вчера, что берёт в семью очень особенное дитя, так и упорно придерживался этой концепции даже наедине с собой и в мыслях, - может быть как раз не обездоленного, а вполне себе благой судьбой отмеченного. Но надо бы проверить, насколько она действительно будет являться нашей. Видите ли, обряд разрыва кровных уз прошёл вдали от обжитых мест и при довольно сложных обстоятельствах. Нам нужно убедиться, что всё прошло как надо.
Он очень коротко, опуская все подробности, о которых только можно было не упомянуть, пересказал обстоятельства дела. Тихомир одарил любопытным взглядом жрицу, которая так и продолжала присутствовать в отдалении и не произнесла до сих пор ни одного слова. Теперь-то понятно, в чём заключалась её роль. И, разумеется, согласился, провести требуемый обряд. Это тоже было не то, чтобы что-то особенное – контроль за тем, в каком состоянии находятся оборванные или же нарощенные связи. Обряды обрядами, а чувства человеческие, подчас, сплетают связи толще и крепче корабельных канатов, быстрее, чем их разрывать успеваешь.