А если посмотреть со стороны, так злобная некромантка заживо варит в котле невинное дитя для каких-то страшных ритуалов.
Впрочем, ритуал действительно был: незамысловатый, даже примитивный, которым было сложно добиться конкретного и чётко выверенного результата и, тем не менее, очень и очень действенный. И огонь и вода – символы очищения, смывающие с ребёнка не только вполне реальную грязь, но и тонкие, нереальные нити, привязывавшие дитя к прошлому. И не менее символичной оказалась её запасная рубаха, которая попалась ей под руку совершенно случайно, когда Морла пыталась нащупать в своей седельной сумке хоть какую тканину, в которую можно было бы завернуть ребёнка после омовения.
Девочка открыла глаза чуть шире тех щёлок, которыми обычно смотрела на мир, слабенько завозилась и даже попробовала вякнуть.
Вроде бы сработало.
Не её храма ритуал – обрывом семейных связей и созданием на их месте новых обычно занимаются жрецы Божена, да и не в монастыре проводился – на старом капище, уж о том, что это не её магической школы действо и исполнение было дилетантским, даже упоминать не стоит. Могло вообще ничего не получиться.
И, кстати, стоило бы разобраться сразу, по свежим следам, что именно она тут намагичила. Но потом, сначала следует позаботиться о ребёнке и если накормить её нечем, то можно хотя бы напоить. О, мёда немного подмешать в тёплую воду – это позволит продержаться до ближайшей деревни, где станет возможным найти что-нибудь более существенное.
И пока по капельке лила в безвольно приоткрытый рот девочки чуть сладковатую водичку, Морла пыталась вчувствоваться в нечто незримое, что соединяло теперь её с ребёнком, но, главное, думала и размышляла. Старые связи, соединявшие девочку с родительницей и прочими кровными родственниками, она смыла с неё довольно легко, не так уж прочны те оказались. Об этом можно судить хотя бы по тому, с какой готовностью ушла в землю вода, выплеснутая из котелка. Ну, то, что огонь Божини, едва опаливший ветки, но бесследно поглотивший брошенные в костёр тряпки, и с тех пор висящий в воздухе как бы сам по себе до сих пор не угас, нет ничего удивительного, в присутствии Посвящённой, принесшей один из Великих Обетов так и должно было быть. Зато то, что ей попалась под руку именно рубаха, должно что-то значить. В отцову рубаху обычно заворачивали новорожденного сына, дочерям в качестве первой пелёнки обычно доставалась материна юбка.