Милава пожала плечами и побрела в указанную сторону, где наводил порядок староста. Память быстро помогла найти хозяйство мастера. Оно тоже не сильно изменилось – только хату местами подлатали, да кузницу расширили. Как раз подле мастерской и вели жаркий спор трое мужиков, среди которых самое живое участие принимал Череда. Он, на чем свет стоит, ругал бестолкового мастера. Пунцовый, аки маков цвет, рыжий молодец в кожаном фартуке изучал свои сапоги. Мужик постарше с такими ж солнечными волосами и бородой (видать, батька молодого мастера) махал кулаком перед опущенным носом сына.
Ворожея подошла ближе, но влезать в разговор не посмела. Цвет перевел кончик своего носа с сапог на Милаву. Мужики, заприметив, что краснота лица повинного утратила былую выразительность, тоже переключились на девицу. Рыжие взирали с любопытством, староста – мрачно. Уже и не верилось, что на этом угрюмом лице может цвести светлая улыбка.
– Дядька Череда, пойдем, покажу тебе то место, – замялась Милава.
Староста нахмурился еще боле и обратился к мужикам:
– Я скоро вернусь. А ты, зараза этакая, что б к вечеру все исправил!
Молодой кузнец снова вспыхнул и, подталкиваемый батькиной руганью, скрылся в мастерской.
– Давай отойдем. Не для чужих ушей наш разговор.
Староста хотел было подхватить Милаву под локоть, и уже даже поднял руку, но тут же опустил.
Когда они укрылись под сенью раскидистой ивы, Череда взял слово:
– Алесь вернулся… Я-а-а… М-м-м… Понимаешь, Милава… Алесь – мой единственный сын, мой преемник. Он рассказал обо всем, что случилось в лесу, о той девице и тебе. Он признался, что чуть не совершил злодеяние. Повинился во всем. Нечистик его попутал. Я его простил, хотя и наказал. С девицей ведь той все добре?
– Так, но…
– Погоди, Милава. У кого за пазухой провинностей нет? Юн он еще, глуп. На поводу страстей пошел. Ты не серчай на него.
– А как же Воста? Та девица?
– А что девица? – Череда виновато улыбнулся.
– Но ведь он же ее малость не убил!
– Ну, она ж жива… – порозовел староста. – Подалась куда-то…
– Она на постоялом дворе.
– Вона что. – На лбу Череда пролегли морщины. – Тем лучше. С девицей мы все мирно порешим. Ты только помалкивай, не выноси на суд людской…
– Ладно, дядька, но только если Воста согласие даст.