— Закрой рот, — прорычал отец. — Не смей! Не смей раскрывать свой поганый рот. Если ты выскажешь что-то подобное при Бельфегоре… я лично вырву твой грязный язык, если этого раньше не сделает твой муж…
— Ты нашел себе замену? — не смогла удержаться я от упрека. — Чтобы я даже разницы не почувствовала между отцом и мужем?
Я и не заметила, как отец схватил меня одной рукой за шею и прижал к стенке. Я услышала где-то сдавленное возмущение братьев, но противиться и идти против отца никто из них не стал бы.
— Я надеюсь, что твой муж сможет исправить мои огрехи в твоем воспитании и сделает из тебя человека…
Он сводил брови к переносице и у него дрожал уголок губы — это был признак накатывающейся волны ярости.
— … Раз я не смог воспитать из тебя приличную женщину, достойную такого человека, то надеюсь, что, хотя бы, как подстилка ты его устроишь!
Мне было обидно от таких слов, звучавших из уст отца. Он прекрасно понимал, куда я попаду и ждал этого. Он знал какая роль мне уготована в этом браке — роль развлекательной куклы (и проститутка, и объект для удовлетворения потребностей по истязанию).
— Ты никогда не ценила, что у тебя есть, — продолжал отец, смотря мне прямо в глаза. — Так, может сейчас, потеряв все и хлебнув настоящей жизни женщины во Тьме, ты поймешь, как хорошо тебе жилось?
Краем глаза я видела, как Генрих открыл было рот, чтобы что-то сказать, но боялся… боялся, что с ним будет после этого. Я спокойно положила свою руку на руку отца, которая сдавливала мне шею и твердо убрала ее.
— Поверь, я не буду по тебе скучать,— холодно проговорила я. — Даже, мучаясь от боли и плохой жизни, я никогда не вспомню тебя добрым словом, поверь.
Отец воздержался от каких-либо ответов, видимо, посчитал себя выше этого, а лишь кинул беглый взгляд на часы.
— Тебе пора уходить, — сухо произнес он.
— С удовольствием, — прыснула я ядом.
ГЛАВА 1
Мне никогда не льстили стены разрушенного дворца. Черные, каменные стены. Черный плиточный пол. Темные и высокие сводчатые потолки. Под самым потолком висели огромные люстры с тусклыми, кроваво-красными лампочками. Все это не внушало никакого доверия. По стенам, между камней, виднелись глубокие трещины из которых дул холод. Весь внешний вид коридора дворца внушал, что ему уже сотни лет и он скоро развалится, но ни трещины в стенах, не мутные, треснутые окна, даже обвитый плющом пол— не был предвестником скорого обрушения. Никто и никогда не позволит Темной Ратуше, где проводились все темные ритуалы, разрушиться.