Он торжественно поднял горшок и устремился с ним на выход.
– Что там с ЦПУН? – окликнул на выходе его Жаб.
– Заканчиваю, – отозвался Глеб.
– Хорошо. – Железняков снова принялся копошиться над аквариумом. – Я сегодня составлю приказ на премию за особо важное… Ты взял не свой участок, закрыл в срок… при загруженности, – пробормотал себе под нос.
Гвоздинский, не оборачиваясь, растянул губы в торжествующей ухмылке:
– В размере оклада?
– Оклада, оклада, не наглей, – заторопился Жаб.
– Разовую?
Начальник грозно развернулся к нему:
– Я прекрасно помню про надбавку, – рыкнул сквозь зубы. – Не надо меня лишний раз дергать… Всему свое время, – добавил с неохотой.
Глеб, улыбаясь, кивнул.
– Иди уже, работай, – махнул Жаб в него рукой. – Ходишь тут, не даешь рыбам привыкнуть к новой обстановке. Они должны осознать, – бережно он погладил крышку аквариума, – как им с заводчиком-то повезло. Был бы другой Андрей Борисович так терпелив, зная все-все их проказы? Наблюдал бы умилительно в сторонке, закрывал на все глаза? Зная их неангельский характер, другой Железняков бы их любил? Давал бы им пошкодничать и порезвиться? Вкусной говядинкой бы угощал?
Он достал мясо, щедро стал отрывать и бросать в воду кусочки.
– А если океан? – покосился на Гвоздинского. – Так легко ли им выжить самим по себе? Как думаешь, Глебушка?
– Думаю, пираньи живут в пресной воде, – посмурнел Глеб.
Заводчик хренов! Только картинки в книжке поразглядывал.
– Правда? – удивился Жаб. – Совсем в океане не выживут? Ну, хочу тебе сказать, – призадумался он, – любой рыбке своя среда. Здесь, в аквариуме, она хищник. С гарантированной кормежкой, красивыми дорогущими кустами, игрушками разными. Если природой задумано, что пираньям подходит болото, то умная рыба спорить не будет. Лучше быть хищником в застоявшейся воде, чем самим стать кормом в бурных волнах.
Гвоздинский угрюмо наблюдал, как усердствует Железняков с количеством и размером отрываемых от говядины кусков.
– Смотрите, не перекормите, Андрей Борисович. А то обожрутся и вверх пузом всплывут.
Он вышел из кабинета Жаба и зашел в свой.
– Нашел? – вроде как обрадовалась Метельская.
Гвоздинский промолчал.
Вот как ведь интересно: Глеб уже знает, что она ни при чем, а как в старом анекдоте про серебряную ложечку, осадочек остался. Спер Железняков, но продолжает злиться Глеб на Кляксу. Вот такой выходит-то кордебалет.