— Что-нибудь еще? — спросил Заславский.
Филипп напрягся.
Вообще, мы даже без его-моей глазуньи выиграли конкурс. У нас на текущий момент было уже шестнадцать очков против пятнадцати женской команды, но…
Это было мое блюдо! И мне хотелось с ним заработать еще балл и похвалу.
— Еще он жарил ее на сливочном масле, шеф, и немного добавил тертый сыр, прежде чем засыпать зеленью, — влезла я в разговор, но тут же осеклась и добавила: — Я просто рядом стоял и наблюдал… Шеф.
— Вот как… Значит, рядом лучше видно, как и с чем готовится глазунья? Филипп?
— Д-да… Я подзабыл, шеф. Спасибо, малец. Так и было, сливочное масло и сыр.
— Тогда это заслуженный балл! Итого, голубая команда зарабатывает на яйцах семнадцать баллов против пятнадцати розовой команды.
Мы обрадовались!
Я бросилась в объятия Кости, он был ближе ко мне. Тот сурово обвил меня руками, приподнял, не особо торопясь отпускать и жамкать Васю.
Но тут в нашу радость вмешался Заславский.
— Кухня учит не только вкусу, точности и расчету. Она еще учит дружбе, взаимовыручке и честности. Дружбе с коллективом, в котором вы работаете каждый день бок о бок. Взаимовыручке коллег, когда приходит понимание, что только работая сплоченно, одной командой, вы достигнете результата. Честности перед клиентами, которые доверяют вам самое важное, что у них есть — свое настроение, свое время и свое здоровье!
Я прониклась его словами и посмотрела на Василия и Филиппа. Вася опустил взгляд в пол, а Филя продолжал нагло смотреть шефу в глаза. Мне бы такое не понравилось. Вот и Заславскому тоже не понравилось, поэтому он еще раз подчеркнул:
— Кухня учит доверию. Когда каждый из вас готовит на кухне и не ждет подлости от товарища, зато всегда уверен в поддержке. Сегодня за отведенные двадцать пять минут голубая команда приготовила больше всех блюд. Молодцы.
Мы вроде расслабились. Сейчас нам назовут наш приз, и я почти взмолилась, что нам разрешат занять женские спальни. С кем бы я выбрала спать? Наверное, с Костей, он кажется дружелюбным и честным. По крайней мере, не воровал мои яйца.
— Вот только я не верю, что можно готовить глазунью и забыть, какие ингредиенты туда добавлял и на каком масле жарил.
Филипп перестал улыбаться, а меня пробила нервная дрожь.
— Так кто готовил эту яичницу, Филипп?
— Я, шеф!