Сначала его изводили мысли, что с девушкой случилась беда; потом он стал догадываться, что она с ним просто играла; но апогеем его страданий оказалась статья в городском глянцевом журнале о жизни местной «элиты». Там Лёня и увидел фото своей возлюбленной… с огромным животом и старым мужем. Как выяснилось, «его девушке» было двадцать девять, а ее супругу глубоко за пятьдесят, но зато он являлся соучредителем, владельцем, хозяином – в общем, королем жизни. Лёньке дико хотелось прорваться через ряды охраны этих людей и все высказать двуликой особе, но потом он успокоился, и ему стало безразлично, для чего был нужен весь этот цирк. Однако «девушка» сама нашла его за неделю до родов. Она ждала Лёню на той же остановке, умоляла поговорить с ней, плакала, заламывала руки, говорила, что на ней грех, и вообще ее преследует страх смерти, как бы между прочим добавив пару слов о необходимости какой-то подписи. Он пожалел измученную женщину, выглядевшую теперь гораздо старше своего настоящего возраста: конечно, она поправилась, но не это поразило его. Ее лицо стало одутловатым, в пигментных пятнах, нос казался несуразно большим. Лёнька, мнивший себя обиженным джентльменом, сделал вид, что не заметил в ней никаких внешних изменений, и согласился сесть в ее машину, о наличии которой и не догадывался в свое время.
Рассказ будущей матери поразил его своей беспринципностью и высокомерием по отношению к «простым» людям. Как оказалось, ее муж не мог иметь детей в силу какого-то перенесенного в детстве заболевания, но это очень мешало его имиджу будущего политика областного уровня. Брать ребенка из детского дома он не хотел, делать ЭКО молодой жене тоже не собирался, ведь об этом стало бы известно всем. И тогда у них созрел хитроумный план: ей необходимо забеременеть от молодого, сильного, красивого «никого». Чтобы этот «никто» выполнил свои функции и не показывался потом на их чистом, светлом небосклоне жизни. Вот на эту роль и был выбран Леонид Большаков – просто по внешним данным и его принадлежности к бесправному большинству. Так он узнал, что вскоре станет папой, но никогда не сможет видеться со своим ребенком. В семнадцать лет думать о детях и отцовстве Лёнька не планировал, но сам факт того, что его использовали, как племенного бычка, уничтожил еще остававшиеся приятные воспоминания о первой любви. Он лишь спросил, кто родится, и узнал, что это будет мальчик. В груди тогда стало тепло и одновременно больно. Ему даже захотелось плакать, но не перед ней. Собрав волю в кулак, Лёнька сказал, что будет помогать своему сыну. Она замахала руками: «Ты что, с ума сошел? Нет, ни за что! Это не твой, а мой ребенок. Ты не имеешь к нему никакого отношения!» Ему ничего не оставалось, как пригрозить ей обнародованием того, что она развратила несовершеннолетнего. Лёнька довел ее до истерики, но стоял на своем. Будущая мать его ребенка не осталась в долгу и начала запугивать уничтожением самого парня и его родителей. Но это привело только к худшему результату: Лёнька пообещал сейчас же пойти к «журналюгам из желтой прессы». Все, мадам сломалась и согласилась. Она пообещала отправить ему номер счета, на который он сможет высылать свои копейки, но тут же взяла с него письменное заверение, что никогда в будущем Леонид Большаков не будет претендовать ни на что и ни на кого. Он, как в тумане, поставил свою подпись и ни разу в жизни не нарушил своего обещания. Лишь ежемесячно отправлял крохи, заработанные своими руками, на указанный счет, открытый на ее фамилию, которая не была такой же, как у ее супруга.