А дальше, полиция, врачи, толпы людей, которые задавали мне один и тот же вопрос:
-Где твои отчим и мать?
Но я не знала. И до сих пор не знаю. Скорее всего сдохли. Я лишь надеюсь, что смерть их была мучительной.
Дашку нашли спустя пару дней. На ней было множество синяков и, вдобавок, сломанная рука. Я была слишком маленькой, так что об остальных повреждениях мне ничего не сказали. Сестра была в состоянии шока, но выглядела нормальной. Тогда я тоже не сразу определила размер катастрофы. Врачи путано пытались мне объяснить, почему моя всегда разумная, спокойная и осторожная сестра вдруг превратилась в нелепую, чрезмерно часто улыбающуюся девочку. Мне хотелось стукнуть ее по голове чем-то тяжелым, чтобы она вновь стала моей Дашей. Но тщетно. Мать с отчимом так и не нашли. Никто так же не смог сказать, что же произошло с сестрой. Она не помнила ничего, пребывая в вечном детстве.
Слава богу, сознание спрятало то, что с ней сделали. Она стала вечным ребенком. До того счастливым, что иногда я ей завидовала. Для нее после одной ужасной ночи все кончилось, а для меня только началось.}
Боль затопила душу черной волной. Я вспомнила, где нахожусь, сознание начало возвращаться. Я не могу сейчас опускаться на самое дно, терзая себя прошлым. Потом, я буду вспоминать потом, словно пирог буду делить свою боль на порции. Потому что если погрузиться в этот ад души сразу и вспомнить все, то я не вернусь. Я так же, как и Дашка буду вечно блуждать во тьме и потеряюсь в ней. Я знаю, что могу душевно убить себя, я знаю, как сойти с ума. Нужно лишь не зависнуть над пропастью, как это делаю я, а погрузиться в нее, словно в омут. И все, моя душа навечно в этой тьме. Тело будет дышать, есть и пить, но душа… она затеряется, навсегда. Хорошая сторона в том, что при этом затерянная душа больше не будет страдать. Когда ты сам будешь состоять из тонких материй боли и ненависти, когда станешь центром этой тьмы, она больше не будет властвовать над тобой. Ты станешь ей равным. Огромные стены моей защиты начали заново отстраиваться, кирпич за кирпичиком, отгораживая эту тьму, расчищая место для тех остатков души, что еще не заражены. Дамба восстанавливалась, темные волны боли скрывались за внутренними стенами. Я начала различать контуры, когда поняла, что в ванной больше не одна.