Директриса открыла в изумлении рот, но ничего не ответила. Уселась на свое место и принялась сверлить глазами несчастную Алису.
— Алиса, ты не должна меня бояться. Я задам тебе несколько вопросов и отпущу играть с ребятами. Договорились?
— Ха! — Директриса то ли усмехнулась, то ли поперхнулась. — Какие другие ребята, товарищ милиционер? Она же дикарка. Забьется в угол и сидит часами, сама с собой разговаривает. С ней никто дружить не хочет. Чокнутая она!
— Галина Георгиевна, — мужчина перегнулся через стол директрисы, его глаза встретились с расширившимися глазами Горгульи, — вы понимаете, что сейчас роете себе яму? Государство доверило вам опеку над детьми, оставшимися без родителей. Вы должны заменить им мать, отца и бабушек с дедушками. Как представитель власти, я имею полное право, даже обязанность, сообщить о вашем поведении в соответствующую инстанцию. Знаете, чем вам может грозить подоб-ное?
— Товарищ лейтенант, — директриса глупо захихикала, теребя ворот пла-тья, — вы неправильно меня поняли. Я этих малявок люблю больше собственных детей. У меня же, кроме них, и нет никого. Зачем нам инстанции? Коллектив моего интерната прекрасно справляется со своими обязанностями. Так ведь, Алисочка, детка? Ну же, не молчи! — Лоб женщины покрылся крупными бисеринами пота.
Алиса вдруг прониклась теплотой к этому доброму мужчине. Он напомнил ей папу, образ которого почти стерся из памяти. Оставались некие неуловимые черты, даже ощущения, за которые девочка цеплялась подобно утопающему. Они даже внешне казались похожи — этот добрый милиционер и ее папа: оба высокие — ростом под самый потолок, с открытой улыбкой и мягким голосом. Только глаза у ее отца были не темно-серыми, а пронзительно зелеными, как и у самой Алисы.
— Вы пришли спрашивать про моего брата? — Алиса проигнорировала просьбу Горгульи и уставилась на милиционера. Она очень не хотела услышать положительный ответ. Пусть лучше он скажет, что это она совершила какое-то преступление или кто угодно другой, но не Влад. Она уже пережила все это год назад.
— Ты большая девочка, Алиса, тебе скоро исполнится четырнадцать лет. — Милиционер начал издалека, и она сразу поняла, что попала в точку со своим предположением. — Ты должна понимать — за свои поступки нужно отвечать по совести, по закону. Понимаешь, о чем я?