- Ну и пусть! - топнула ножкой Генриетта и досадливо прикусила нижнюю губу.
Вот чего ей совсем не хотелось, так это сдерживать слёзы из-за обиды, тяжёлым комом подкатившей к горлу. Но плакать у дверей в зал Совещаний - о нет, не дождутся! Она тоже дочь и внучка короля! И чем она хуже Карла или Джеймса? Пусть на её прелестной головке и не красуется корона или та диадема, которая полагалась ей по статусу принцессы, так как матушка позволяла носить её только по особым случаям: дескать, тяжёлый венец может испортить осанку девушки столь миниатюрного сложения, какой была юная принцесса. И всё же она - принцесса королевской крови! И когда-нибудь ей суждено стать супругой короля - настоящей королевой! Да хоть бы и как сестрица Мария! Правда, у супруга Марии был какой-то мудрёный титул в Нидерландах - не то короля, не то герцога. Эта неопределенность в положении не нравилась Генриетте, которая обычно с великим вниманием к деталям разбирала любой спорный вопрос или факт, если он даже в мелочи не соответствовал её убеждениям. Хорошо, что этот штатгальтер был уже занят и его не станут прочить ей в мужья! У Генриетты были все шансы стать настоящей королевой. Вот только чьей и где? И когда же?!
Горестный вздох вырвался как-то сам собой. Разумеется, ещё два года назад у Генриетты были все надежды на то, чтобы стать королевой Франции, но первый министр, кардинал Мазарини, и королева Анна Австрийская решили по-своему. А Людовик... Его скандальная любовь к одной из Мазаринеток лишила Генриетту всякой возможности хоть на минуточку поймать его внимание и серьёзный взгляд. Нет, тогда всё время, внимание и даже мысли Людовика были связаны с одной из сестёр Манчини - Марией. А та наверняка замыслила обойти всех принцесс крови, в том числе и маленькую английскую кузину Людовика, лишь бы самой стать его королевой!
- Нечестно! - поддавшись нахлынувшим чувствам, Генриетта снова топнула ножкой. - Так нечестно!
Ну уж нет, она не прольёт ни слезинки! Рыдания о потерях и неудачах - это не для неё. Она - дочь короля, сестра короля, внучка короля! И она ещё заставит Луи пожалеть, что когда-то он даже не смотрел в её сторону.
А уже через минуту несвойственное обычным девушкам её возраста здравомыслие шептало Генриетте, что будь у них с Луи возможность лучше узнать друг друга и, о боже! - полюбить друг друга, кардинал Мазарини вмешался бы, чтобы расстроить эту идиллию. Точно таким же образом, как он вмешался в отношения Луи и Марии, а за два года до того в отношения Луи и Олимпии. А ведь обе они приходились кардиналу родными племянницами!