— А… ты где-то здесь живёшь? — робко спросила она.
— Нет, — односложно ответил он, — не здесь… ночую иногда…
— А куда мы идём? — ещё тише осведомилась она, но всё-таки старалась делать голос бодрым.
— Да тут… недалеко… — после этих слов он неожиданно приналёг на её плечо сильнее и повлёк в тупиковое ответвление переулка, где было совсем уж мрачно и тихо. С провисшего провода оторвалась крупная капля и упала Копейкиной на нос. Она вздрогнула и подняла голову. Небо в проходе между притихшими крышами зданий казалось зловеще-синим.
— Не дёргайся, — посоветовал попутчик, — почти пришли.
Он приостановился. Она тоже. Впереди их путь упирался в высокий забор. Справа от них мрачнел старый заброшенный дом с выбитыми стёклами и расписанными стенами. Слова, написанные там, хоть и были плохо различимы в темноте, но однозначно приличными не являлись. Подбитый ослабил напор, и Копейкина с облегчением высвободила плечи. Их взгляды встретились. Но его глаз почти и не было видно под капюшоном, поэтому можно было с уверенностью наблюдать только за отблеском в её расширенных глазах. А его выражение лица могло быть в этот момент как удивлённым, так и изучающе-мрачноватым. А, может, оно являло собой всё сразу.
— Так ты в заброшке ночуешь?.. — уточнила Копейкина. — Ты – бомж? — с каким-то сочувствием прозвучала она. Но всё же её голос предательски дрогнул, и невозмутимостью обезоружить не получилось.
— А ты можешь предложить что-то получше? — насмешливо прозвучало из капюшона.
Копейкина лишь неуверенно прочистила горло в ответ и потянула к себе гитару, нащупав надломленный конец грифа под чехлом. Но он не поддался, оставшись подмышкой у предполагаемого бомжа. Он выдержал паузу, как если бы был знаком с напутствием Станиславского об успехе таких театральных пауз у зрителя, и только потом ответил:
— Не бомж! Чё сразу бомж-то? — его возмущение тоже было ненатуральным и попахивало театральностью пополам с насмешкой.
Копейкина нервно хмыкнула:
— Ну разве что у тебя под этой заброшкой шикарное подземелье, — её язвительность тоже звучала не слишком убедительно.
— Под землёй много интересного, — уверенно ответил отрёкшийся от звания бомжа и шагнул к дому напротив заброшенного, по виду являющемуся складским помещением с глухими стенами без окон и единственными воротами, — можно и шикарным иногда назвать… это как посмотреть… — он остановился у широких ворот со следами ржавчины и всё теми же непристойными надписями и выжидательно направил свой капюшон, а значит и взгляд в Копейкину.